Книга Интербеллум 1918–1939 - Александр Чаусов

Дальнейший образ действий крайне характерен для Рузвельта. После резкой критики верхушки монополистов во главе с Рокфеллером, названным персонально, президент тотчас же начал движение в противоположную сторону. В период 1903–1904 годов министерство торговли и труда, возглавляемое Джорджем Кортелиу (прежним личным секретарем Рузвельта), не провело ни одного расследования деятельности монополий»[198].

Впрочем, в 1906 году в федеральном окружном суде Сент-Луиса началось рассмотрение иска администрации Рузвельта против Standard Oil. В соответствии с антитрестовским законом Шермана 1890 года компанию обвинили в заговоре с целью ограничения свободы торговли. Сам Рузвельт называл директоров Standard Oil не иначе как «крупнейшими преступниками в стране». В одном адресованном лично Рокфеллеру донесении говорилось: «Администрация приступила к реализации продуманной программы разрушения Standard Oil и использует для достижения этой цели все средства, находящиеся в ее распоряжении». Петля затягивалась, но Рокфеллер все еще не верил, что Standard Oil падет. В том же году федеральный судья наложил на Standard Oil огромный штраф $ 29 млн за незаконную систему скидок с цен на нефть и керосин. Судебный процесс в итоге закончился уже при преемнике Рузвельта Уильяме Говарде Тафте в 1911 году роспуском корпорации Рокфеллера.

Тафт в целом продолжил политику Рузвельта по отношению к трестам, и здесь мнения историков расходятся на прямо противоположные. Одни считают, что Тафт был мягче к крупным капиталистам, другие, напротив, полагают, что он ужесточил экономическую политику США. Так или иначе, но роспуск корпорации Рокфеллера на практике не обрушил эту финансовую империю: корпорацию разделили на 38 частей. Крупнейшие из них в наши дни – Exxon, Mobil, Amoco, Chevron, ConocoPhillips. Но Рокфеллер сохранил долю в каждой из них, его личное состояние к 1917 году составляло примерно 1 миллиард долларов США, или 2,5 процента от стоимости валового внутреннего продукта страны.

За год до этого Тафт в послании конгрессу написал, что можно позволить организацию «хороших» трестов, разрешить им подавлять конкуренцию и контролировать цены, «если только они не станут злоупотреблять властью для извлечения из дела слишком высокого дохода». На практике это означало, что корпорациям, которые активно осваивают новые американские колонии, как, впрочем, и экономические пространства независимых от США государств, дан «зеленый свет». Этот курс впоследствии вошел историю под названием «Дипломатия доллара».

Представляя в конгрессе этот проект, Тафт призвал «заменить пули долларом», отсюда и название. Кроме прочего, следование этой парадигме предполагало помощь со стороны государства любому коммерческому предприятию в деятельности за рубежом, если эта деятельность шла на пользу США. При этом в обмен на предоставление американским корпорациям режима наибольшего благоприятствования со стороны иных государств США брали на себя ряд политических обязательств по «сохранению стабильности» в той или иной стране. Например, «намереваясь противопоставить растущему влиянию Великобритании, Германии и Франции в Китае расширение зоны своего экономического, а затем и политического влияния, правительство США предоставило в 1912 г. правительству Китая заем на строительство Ханьянской железной дороги, проходящей через долину реки Янцзы»[199].

Правда, чаще все это заканчивалось жестким протекционизмом, который был похож на традиционную колониальную политику европейских держав. Официально от этой концепции в Штатах отказался Вудро Вильсон в 1913 году, но фактически с теми или иными вариациями, элементы этой политики закрепились в экспансионистском курсе США и работают и по сегодняшний день. Правда, в куда более изощренном виде.

Этот лоялизм по отношению к монополиям в итоге не понравился Рузвельту, который, как выяснилось, решил вернуться в большую политику и составил конкуренцию уже бывшему своему ставленнику, Тафту, на президентских выборах в 1912 году. Стоит отметить, что 22-я поправка к Конституции США, которая устанавливает, что президентом страны один человек может становиться не более двух сроков, была ратифицирована только в 1951 году, поэтому Рузвельт имел все законные основания идти на «третий срок».

При этом, однако, он фактически расколол Республиканскую партию, организовав из ее части свою собственную «Прогрессивную партию США». Закончилось это все вполне предсказуемо: ни Тафт, ни Рузвельт не смогли победить, и хотя Рузвельт обошел Тафта и занял второе место, уверенную победу в этой гонке одержал представитель Демократической партии США Вудро Вильсон.

На Рузвельта во время выступления в Милуоки в рамках предвыборной кампании было совершено покушение. Пуля, пробив футляр для очков и стопку бумаги с речью, вошла в грудь, но не задела плевру легкого. Рузвельт, будучи охотником, понял, что не получил серьезного ранения, и 90 минут читал свою речь с расплывающимся кровавым пятном на груди. Пуля эта осталась в нем навсегда. Покушавшийся на жизнь кандидата в президенты Джон Шрэнк был признан невменяемым и помещен в психиатрическую лечебницу, где провел 29 лет и умер в возрасте 67 лет в 1943 году, заболев пневмонией. Данный эпизод показывает, насколько это была напряженная президентская кампания. Впрочем, покушения и убийства президентов в США – не единичное явление.

Но от этих выборов стоит вернуться на несколько лет назад и подробнее остановиться на «дипломатии доллара» и поддержке «правильных трестов». Периодически в этой сфере не обходилось без геополитических скандалов, которые, мягко говоря, не способствовали укреплению позитивного имиджа США на мировой арене. Характерным примером здесь служит история Сэмюэла Земюррея (настоящее имя – Шмуль Змура), эмигранта из Кишинева, который в 1900 году, уже будучи владельцем нескольких фруктовых лавок, решился со своим партнером Эшбеллом Хаббардом из United Fruit Company на расширение бизнеса. Партнеры купили два небольших речных парохода и отправились в Гондурас, чтобы возить бананы с местных плантаций. Предприятие оказалось успешным, и через 10 лет это позволило приобрести в Гондурасе 5 тысяч акров плантаций, основав уже собственную корпорацию Cuyamel Fruit Company. Проблема растущей фруктовой корпорации заключалась в том, что Гондурас своей ресурсной вотчиной уже считали братья Морганы. В 1910 году их корпорация получила от правительства США ряд льгот, и по этому поводу они решили поглотить Cuyamel Fruit Company Земюррея и Хаббарда.

«Представители» Морганов в Правительстве США также стали давить на него, используя политические рычаги. И тогда Земюррей профинансировал государственный переворот в Гондурасе. Новая власть отменила прежние послабления для Морганов, введя одновременно крайне благоприятные условия для экспортеров фруктов. Благодаря этому ходу, а также тому, что вся эта история была в сатирическом ключе описана в романе О. Генри «Короли и капуста» (Земюррей стал прототипом одного из героев), в оборот вошло выражение «банановая республика». То есть коррумпированное государство, на изменение политики которого в своих интересах легко влияют более сильные державы и частные корпорации. В дальнейшем Земюррей расширил территорию своего влияния до двух независимых государств, организовав банановые плантации в Коста-Рике. Надо сказать, что он инвестировал в развитие инфраструктуры этих стран значительные, с их точки зрения, средства – строил железные дороги, верфи и ремонтные базы для своих судов, хранилища для товара. А в 1951 году, уже отойдя от дел, основал в Гондурасе высшую сельскохозяйственную школу и много вкладывал в сохранение наследия индейцев майя, вероятно, потому, что его дочь серьезно занималась историческими исследованиям в этой области.