Книга По стопам Господа - Грег Айлс

Очередь здесь была намного короче. Люди исчезали куда-то за занавес в дальнем конце часовенки.

– Сэр, – торжественно проговорил Ибрагим, – там имеется часть камень, на который лежать мертвый Иисус. Кто трогать, тот излечиваться от болезни или получить благословение.

Приближаясь к занавесу, я ничего не испытывал, кроме скуки и зуда во всем теле. Наконец подошла моя очередь ступить за занавес. Я опустился на колени и положил правую ладонь на голый камень. Рейчел стояла за моей спиной.

– Ну как, Дэвид? – шепотом спросила она.

Я покачал головой:

– Ничего.

Впервые за шесть месяцев я искренне засомневался в своем рассудке.

– Думаю, нам следует возвращаться в гостиницу, – сказала Рейчел. – Ибрагим вот-вот кого-нибудь позовет на помощь. Будут неприятности.

Я встал с колен и вышел из часовенки, лихорадочно обдумывая ситуацию. Ибрагим ждал снаружи. Он смотрел на меня настороженно, словно ожидая, что я разражусь богохульствами или забьюсь в конвульсиях. Не исключено, что ему уже доводилось иметь дело с туристами-психами, и поэтому он держал уоки-токи наготове.

– Там я тоже ничего не ощутил, – сказал я ему. – И это не то место.

– Но, сэр, это есть Гроб Господень. Я не знать, что вы хотеть еще!

– А точно ли, что могила Иисуса находилась именно здесь?

Ибрагим замялся. Потом желание угодить клиенту взяло верх.

– Некоторый протестанты считать, могила находиться не здесь, а далеко от город. Но никакой археолог не верить. Вы были видеть настоящий могила, сэр.

Высокая некрасивая женщина с Библией в руке, услышав наш разговор, вышла из очереди, подошла ко мне и сказала по-английски:

– Брат мой, разве это так важно – где могила? Ибо возвестил ангел: "Его нет здесь. Он воскрес, как и сказал".

– "Разве это так важно?" – передразнил я. – Конечно, это важно. А вдруг в настоящей могиле найдутся кости Иисуса? В этом и заключается различие между здравой религией, которая не боится исследования, и массовой истерией.

Женщина в ужасе попятилась от меня.

У Ибрагима тоже был ошарашенный вид.

– Сэр! Нельзя говорить такой вещь в такой место!

– А вам-то что, Ибрагим! Вы вообще мусульманин и ни во что из этого не верите!

– Пожалуйста, сэр…

Я вышел из Малого дома в полной растерянности, не зная, что делать и куда идти дальше.

Рейчел спросила с расстроенным видом:

– Что же ты ищешь, Дэвид?

– Место, где Иисус воскрес.

– Ты же не веришь в Бога. Как ты можешь найти место, где Иисус восстал из мертвых, если ты не веришь в сам факт воскресения?

Ибрагим догнал нас и встрял в разговор:

– Сэр, некоторый люди говорить, Иисус подняться из смерть в другой место. Я показать.

Вслед за ним мы прошли через ротонду ко входу в довольно большую церковь, которая находилась внутри храма, как маленькая шкатулка в большой.

– Это есть Кафоликон, – сказал Ибрагим. – Под его купол есть мраморный чаша, который люди называть Омфалос – пуп мира. Древний греки думать, Иисус воскресать здесь и вернуться сюда, чтобы делать Страшный суд.

– Можно войти внутрь? – спросил я.

– Обычно этот церковь закрыт для турист, но Ибрагим умеет все.

Воровато оглянувшись, он велел нам перешагнуть через цепь, перекрывающую вход в Кафоликон. Внутри был чудесный наборный пол. Стены расписаны изображениями Христа в пастельных тонах. В центре стояла мраморная полусфера. Пуп земли.

Я наклонился и прикоснулся к мрамору. Прислушался к себе. Ноль эмоций. С таким же успехом я мог пощупать кормушку для птиц на заднем дворе у приятеля.

Рейчел пристально наблюдала за мной.

– Чего ты, собственно, ожидаешь? Это будет как удар тока? Или голос с небес?

Я повернулся к нашему гиду, который стоял нахмурившись и недовольно качая головой.

– Чего еще я не видел, Ибрагим?

– Многие вещи. Самый важный – Голгофа. Там Иисус быть казнить.

– Тоже внутри храма?

– Разумеется, сэр. Следовать за мной.

Выйдя из Кафоликона, мы прошли к крутой лестнице. Я насчитал восемнадцать ступенек. По мере того как я поднимался выше и выше, мое настроение падало ниже и ниже.

Однако на вершине лестницы мое сердце забилось быстрее.

Помещение было почти битком набито, но самое интересное находилось выше голов: крест и на нем статуя Иисуса в натуральную величину. Повязка на его бедрах была из серебра, корона на голове тоже. Скульптура не произвела на меня ни малейшего впечатления. Однако само помещение почему-то глубоко волновало, будто я стоял рядом с высоковольтным кабелем и от статического электричества вздыбились все волосы на моем теле.

– Ну что? – спросила Рейчел, замечая перемену во мне. – Что-то чувствуешь?

– Да, что-то во мне вибрирует.

– Вибрация для тебя не новость. Она у тебя бывает перед каждым нарколептическим приступом.

– Нет, совсем другая вибрация.

– Ибрагим! – позвала Рейчел.

– Да, мэм.

– Мы возвращаемся к машине.

– Хорошо, – сказал Ибрагим с заметным облегчением.

Я шагнул в сторону от них, ощущая странную боль в левой руке. На фреске справа от меня был изображен Иисус на кресте, который еще лежал на земле. По мере того, как я продвигался к фреске, боль в левой руке увеличивалась. Я даже решил, что это скорее всего сердечный приступ. Но такая же боль вдруг поразила правую руку. Я сжал обе руки в кулаки, но это не помогло. Боль нарастала. Я повернулся к Ибрагиму.

– А здесь что?

– Это есть одиннадцатый стояние, сэр. Здесь Иисус гвоздили к кресту.

Я громко застонал.

– Нам надо побыстрее унести его отсюда, Ибрагим, – сказала Рейчел. – Вы можете позвать кого-нибудь на помощь?

– Пока его ноги сами ходить, – недовольно отозвался Ибрагим. – Ходить отсюда все трое.

– Мне кажется, он сам до машины не дойдет.

Некоторые люди в помещении таращились на меня, как на сумасшедшего.

– Я мочь позвать солдаты, – сказал Ибрагим. – Вы действительно хотеть солдаты?

– Нет-нет, – торопливо отозвалась Рейчел. – Только солдат нам не хватало!

Большая группа паломников переместилась от скульптуры Иисуса, и я увидел в просвете между людьми дивной красоты алтарь. Я быстро прошел вперед. Когда тебя принимают за сумасшедшего, есть и положительные стороны: толпа проворно расступается перед тобой. Под крестом оказалась тоже одетая в серебро Мадонна. Ниже алтаря большой стеклянный ящик закрывал грубую поверхность серой скалы.