Книга Больше, чем ты желаешь - Джо Гудмэн

— Мы запустим в пруды экзотических рыб.

— Как пожелаешь.

— А мама каждую весну будет устраивать в саду приемы с бумажными фонариками, развешанными вдоль аллей, ведущих к реке.

— Но не этой весной, — уточнил Люк. — Только через несколько лет, когда сады наберут силу.

— А пока мы можем помечтать, — проговорила Брай. — Вон там мы будем любить друг друга. — Она указала на полянку из диких гераней.

— И там. — Он указал на поляну рододендронов.

— В пруду?

— В одной из аллей, — ответил Люк, сдвинув палец.

— Это уже лучше.

Смеясь, Люк скатал чертежи и, бросив их на пол, сел и усадил Брай между своих расставленных ног.

— Вчера вечером ты долго разговаривала с матерью, — произнес он. — О чем?

— Мы говорили о многих вещах. Нам обеим это было необходимо. Странно, что я могла так сильно любить ее и совсем не понимать. А как насчет твоей матери. Люк? Когда ты познакомишь меня с ней?

— Ты этого хочешь?

— Конечно, хочу, — обиженно ответила она. — Почему бы мне этого не хотеть?

— Я говорил тебе, кто она, Бри.

— Ты говорил, чем она занимается. Я хочу познакомиться с твоей матерью, Мэри Кинкейд. Ты ведь не стыдишься ее?

— Нет! Но я бы понял тебя, если бы ты не захотела с ней встречаться.

— Я хочу. Но вдруг она решит, что я не очень хороша для тебя? Она может подумать, что я вышла за тебя замуж исключительно ради денег.

— Вряд ли меня можно было назвать богатым человеком, когда я женился на тебе.

— Но ты богат сейчас. Или будешь богат, когда расскажешь моей матери, что все, унаследованное ею, по праву принадлежит тебе.

— Меня не волнует, если она все растратит. Бри.

— Но она может снова выйти замуж!

— Если такое случится, тогда и объясним ей, что к чему. А сейчас это не имеет значения. Моя мать удовлетворена, что Оррин оказался Уолтером Уингейтом. Со временем она заставит людей снова уважать Конрада. А сейчас ей не терпится встретиться с тобой.

— Правда?

— Так она пишет. Не будем откладывать вашу встречу на долгий срок

— Ты хочешь сказать, что мы поедем в Нью-Йорк?

— Я надеюсь, что она приедет сюда.

— Люк! — Брай повернулась и постучала пальцем по его груди. — Как давно ты знаешь об этом?

— Со вчерашнего дня. Ее письмо пришло с той же почтой, что и письмо Адди.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?

— Вчера ты была занята разговором с матерью. Моя новость могла подождать.

— Но сегодня утром…

— Сегодня утром я не думал о матери. — Люк заключил Брай в объятия. — Тебе не хочется?..

Брай кивнула прежде, чем он договорил.

— Все время хочется, — ответила она. — Просто неприлично, как часто мне этого хочется.

— Тогда давай займемся приличными вещами.

Эпилог

Карета мирно катила по дороге, оставляя за собой облако пыли. Путь из Чарлстона в «Хенли» не был гладким, и время от времени колеса, попадая в колею, заставляли пассажиров подпрыгивать на своих местах. Чтобы не стукнуться головой о потолок, они крепко вцепились в мягкие сиденья.

— Вы оказали нам большую услугу, позволив сесть в вашу карету, — проговорила Мэри Кинкейд. — Мы горим желанием поскорее увидеть сына. Мы могли бы простоять на дороге несколько часов, если бы вы не предложили нам свою помощь. — Ее серые глаза были полны благодарности, когда она протянула руку мужчине, сидевшему напротив нее. — Я Мэри Кинкейд. А это мои сестры. — Она улыбнулась. — Во всяком случае, по духу.

Все шесть женщин одарили своего доброго самаритянина ослепительными улыбками, очень похожими на улыбку Мэри. Две из них были рыжеволосыми, три — брюнетками, а у Мэри Кинкейд волосы были цвета горького шоколада Их улыбки были открытыми, дружелюбными и слегка кокетливыми, несмотря на тот факт, что он путешествовал с женой.

— Ни моя жена, ни я не имели ни малейшего намерения оставлять вас на дороге. Ваше присутствие служит для нас хорошим предзнаменованием.

— Наше? — спросила Лиззи, поправляя кокетливую шляпку так как страусовое перо на ней, колыхаясь, щекотало ей щеку.

— Предзнаменованием? — спросила Ливия, подбирая юбки, чтобы Мэгги на них не села.

— Хорошим? — спросила Маделин с недоверием в карих глазах.

— Как такое может быть? — одновременно спросили Лаура и Нэнси.

Хорошенькое личико Мэри Кинкейд приняло извиняющееся выражение, хотя уголки ее рта растянулись в кривоватой усмешке.

— Пожалуйста, извините нас. Мы чрезмерно любопытны, как и все женщины. Просто ваше замечание нас удивило.

В карете было слишком тесно, но мужчина быстро решил этот вопрос, посадив жену себе на колени. Это вызвало нежный смех, обмен понимающими улыбками, и, что наиболее примечательно, со стороны женщины, сидевшей у него на коленях, не последовало ни единого возражения.

— Вы когда-нибудь слышали о тайне Гамильтонов и Уотерстоунов? — спросил он.

— Кажется, я слышала, — протянула Мэри. — Что-то, связанное с сокровищами. Мой сын писал мне об этом.

— В самом деле? Значит, вы знаете о «Семи сестрах»? — Он внимательно оглядел всех женщин странным загадочным взглядом, но так и не смог понять, что привело их в замешательство.

— Возможно, вам следует объясниться, — осторожно попросила Мэри. — Маловероятно, что мы знакомы с теми «Семью сестрами», о которых вы говорите. — Она даже представить себе не могла, что он может говорить о пользующемся дурной славой борделе в Нью-Йорке под тем же названием.

Он продекламировал:

— Семь сестер с проклятием над ними,

Семь сестер в полном одиночестве,

Одна прекраснее другой,

Но каждая с сердцем, холодным, как камень.

Наступила тишина. Лиззи первой нарушила ее:

— Не очень-то лестно, не так ли?

Мэгги кивнула, но заметила:

— Там говорится, что одна была прекраснее другой.

— Он не говорит о моем сердце, — вступила в разговор Нэнси. — Готова поспорить, что вы не найдете сердца теплее моего.

Мужчина почувствовал, как все Взгляды устремились к нему.

— Возможно, тебе следует объяснить, — обратился он к жене.

— Я тоже так думаю. — Обняв мужа за шею, она посмотрела на женщин. Ее хорошенькое личико было оживленным, темные глаза сверкали. — Семь сестер — это семь драгоценных камней. Вот почему их сердца были холодными, как камни. Вообще-то это загадка, которая вводит в заблуждение и интригует. Мой муж разгадал загадку Гамильтонов. В последних ее строках говорится, что, когда все сестры объединятся, они будут посажены на их трон.