Книга Троя. Повелитель Серебряного лука - Дэвид Геммел

— Ты можешь прекратить называть меня господином — Ктхосис, не правда ли?

— Да, господин. О… простите.

Ахмос засмеялся.

— Меня здесь знают как Гершома.

— Как странно, — сказал Ктхосис. — Давным-давно я слышал это слово. Так мои люди называют иностранцев.

— Вот почему я его выбрал. Ты принадлежал к одному из удаленных народов?

— Да… когда-то. До того как отец продал меня во дворец.

— Любопытный народ, — заметил Гершом. — Но я не могу стоять здесь и разговаривать с тобой, мне нужно вернуться к работе — Он похлопал Ктхосиса по плечу. — Рамзес был в ярости, когда узнал, что я освободил тебя. Это стоило мне две сотни талантов серебра и лучшего боевого скакуна.

— Я буду всегда вам благодарен, господин. Если вам что-нибудь понадобится…

— Не давай обещаний, мой друг. Те, кто будет мне помогать, жестоко за это заплатят.

— В любом случае. Если вам что-нибудь понадобится, вам нужно только попросить. Все, что у меня есть, к вашим услугам.

Геликаон покинул собрание и прошел по дворцу. Старый полководец Павзаний попытался остановить его, но он покачал головой и отмахнулся от него. Поднявшись по старым ступенькам на укрепления, Геликаон посмотрел на небо и глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. Его сердце начало биться ровнее. Заметив, что за ним наблюдает часовой, Счастливчик вошел внутрь и вернулся в свою старые покои и детскую комнату. На полу лежала пыль, на балконной двери висела паутина. Смахнув ее, он вышел на балкон. Там все еще стоял старый расшатанный стул, потрескавшийся и выцветший на солнце. Присев, Геликаон провел пальцами по изображенной на задней спинке стула лошади.

Это был трон, на котором он сидел в детстве, когда воображал себя царем мира. В его мире все люди были счастливы, и не было войн. В те дни он никогда не мечтал о сражениях и славе. Отойдя от стула, Геликаон лег на холодный камень, положив голову на низкие перила балкона. Закрыв глаза, он снова увидела отрубленную голову на столе. Она соединилась с головой Зидантоса. Счастливчик почти слышал Вола: «Ты считаешь, этот человек из зала заслужил такую смерть, чтобы ты мог настоять на своем? Разве ты не мог убедить их словами, силой разума? Рядом с тобой всегда смерть?» Геликаон посмотрел на стул, представив мальчика, который там сидел. «Порой, — сказал он ему, — такие поступки необходимы. Я однажды видел, как Одиссей разрезал грудь моряка, чтобы вытащить наконечник стрелы, который в ней застрял. Порой нужно совершать зло, чтобы освободиться». «Не обманывай себя, — сказал ему голос Вола. Не оправдывай свои плохие поступки, пытаясь найти в них что-то хорошее. Да, теперь эти люди пойдут за тобой. Да, в царстве прекратятся беспорядки. Да, ты — царь. Твой отец гордился бы тобой!»

Геликаон разозлился еще сильней. «Это не Вол разговаривает с тобой, — сказал он себе. Это твоя собственная слабость. Этого человека предупредили, но он не послушался. Приговорив его к смерти, он достиг большего за одну леденящую душу минуту, чем с помощью целого потока слов. И это правда!» «Правда — это шлюха в разных одеждах, — отозвался голос Одиссея у него в голове. Мне кажется, она оправдает любой поступок мужчины, не имеет значения, насколько он будет ужасен».

Вдали послышался раскат грома, задул холодный ветер. Геликаон встал, бросил последний взгляд на дом своего детства и спустился в нижние комнаты, где заботились о раненных моряках. Он остановился и поговорил с каждым из них, затем пошел дальше в поисках Атталуса. Счастливчик нашел его в боковом саду с перевязанными ранами на груди и в боку. Сидя в одиночестве в тени цветущего дерева, Атталус строгал кусок дерева. Геликаон подошел к нему.

— Хирург говорит, что тебе повезло, мой друг. Нож прошел всего в миллиметре от твоего сердца.

Атталус кивнул.

— Счастливый день для тебя, — сказал он.

— Всегда хорошо, когда настоящие друзья рядом. Мне было странно видеть тебя там. Ониакус говорит, что ты решил покинуть команду.

— Меня это тоже удивило, — заметил Атталус. Геликаон сел рядом с ним. Мужчина продолжал строгать.

— Если ты захочешь уехать в Трою, когда поправишься, я прикажу дать тебе хорошую лошадь и кошелек с золотом. Но буду рад, если ты решишь остаться в Дардании на зиму.

Атталус отложил свой нож, согнув плечи.

— Ты ничего мне не должен.

— Я обязан любому человеку, который решил сражаться рядом со мной — в особенности, если он больше не член моего экипажа.

— Я просто вмешался, и все. У меня были свои причины быть там, — Атталус сидел молча какое-то время. Затем он посмотрел на Геликаона. — Ты знаешь, это еще не конец.

— Да, я знаю это. Чтобы убить меня, наняли Карпофоруса. Говорят, он — лучший убийца в Зеленом море. Именно он убил моего отца. Здесь в этой самой крепости.

— Ониакус рассказал мне, что никто не знает, кто убил Анхиса.

Геликаон сел напротив Атталуса.

— Я сам недавно узнал. — Он оглядел сад. — Это удивительное, спокойное место. Я обычно играл здесь ребенком.

Атталус не ответил и вернулся к своему занятию.

— Отдыхай и восстанавливай силы, Атталус. Если тебе что-нибудь понадобится, попроси, и ты это получишь. — Геликаон встал, собираясь уходить.

— Я не хороший человек, — внезапно сказал Атталус, покраснев. — Все обращаются со мной как с хорошим. Мне это не нравится!

Это вспышка удивила Геликаона. Атталус всегда казался ему спокойным человеком, который умеет держать себя в руках. Вернувшись на место, он посмотрел в глаза моряка. Теперь он весь напрягся, глаза зло блестели.

— Все мы не без греха, — мягко сказал Геликаон. — Сегодня я убил человека просто, чтобы настоять на своем. Он тоже мог быть хорошим человеком. Мы все с червоточиной, Атталус. Мы все несем груз своих поступков. Думаю, нам придется ответить за них. Все, что я знаю о тебе — ты показал себя как верного моряка и храброго товарища. Я также знаю, что тебя нанял Зидантос. Вол прекрасно разбирался в людях. Твое прошлое здесь не имеет значения. Только дела настоящего и будущего.

— Прошлое, настоящее и будущее — все то же, — сказал Атталус, опустив плечи. — Все то же. Мы — те, кто мы есть. Ничего не меняется.

— Я не знаю, что является правдой на самом деле. Моя жизнь изменялась три раза. Первый раз, когда я был маленьким ребенком, и умерла моя мать. Второй, когда приехал Одиссей и забрал меня на «Пенелопу». И тогда, когда убили моего отца. Это все еще преследует меня. Я покинул это место испуганным мальчиком. Мой отец сказал, что презирает меня. Я вернулся мужчиной, надеясь, что он будет мной гордиться. — Геликаон замолчал, удивившись тому, что делится своими мыслями почти с незнакомцем. Он увидел, что Атталус смотрит на него. — Я обычно так не откровенничаю, — сказал он, внезапно смутившись.

— Человек, который говорит своему ребенку, что презирает его, — сказал Атталус дрожащим голосом, — не заслуживает даже крысиной мочи. Почему тебя волнует, стал бы он гордиться тобой или нет? — Спрятав свой кинжал, он отбросил деревяшку и встал. — Я устал. Мне нужно отдохнуть.