Книга Фактор Мурзика (сборник) - Владимир Войнович

Еще кое-что о Турганове

Между прочим, когда положение Турганова стало совсем уже шатким, на одном из правлений он заявил, что его нельзя отстранять от должности без санкции партийных инстанций. Еще месяц назад этот аргумент мог быть признан убедительным. Теперь же он был воспринят только как демагогический трюк. В ответ на это заявление Турганову было сказано, что его выбрали председателем без таких санкций, а потому и снимут без них же. «И вообще, – сказал кто-то, – с какой стати мы должны запрашивать партийные органы, если вы беспартийный?»

Известие о том, что Турганов беспартийный, меня, откровенно говоря, удивило. Чтобы такой человек и не присосался к правящей партии, это казалось мне совершенно невероятным. Если он этого не сделал, значит, были серьезные причины. То ли он был в партии и исключен, то ли у него не было возможности вступить в нее. Почему? Моральных преград для вступления в партию у него, разумеется, нет и быть не могло. Значит, в его биографии были какие-то темные пятна, которые и партия считает темными. Зная, что он киевлянин, я, признаюсь, грешным делом подумал, уж не был ли он при немцах полицаем. Впечатление, произведенное на меня этим человеком, позволяло мне думать, что он готов выражать преданность любому режиму, который покажется Турганову достаточно прочным. А в Киеве при немцах их режим многим казался прочным. И, уж конечно, я бы не удивился, узнав, что Турганов выдавал немцам жидов и коммунистов, не принадлежа ни к тем, ни к другим.

Но сведущие люди сказали мне, что Турганов при немцах в Киеве не был. Он был там до войны, активно сотрудничал с НКВД и посадил восемнадцать человек, своих коллег-переводчиков. Потом совершил еще нечто такое, за что чуть не сел сам, спешно переехал в Москву, а тут началась война, и киевским органам стало не до Турганова. Стало быть, насчет тургановского полицайства я ошибся, но не очень. Человек, уничтожающий себе подобных ради собственного благополучия, мерзавец. И совершенно не важно, делает ли он это с помощью гестапо или прибегает к услугам отечественных органов.

Интересное предложение

Как уже говорилось выше, я, конечно, хотел остаться в квартире, но любой иной исход дела меня тоже устраивал. Я был не прочь экспериментально установить, как далеко простирается могущество моего соперника. Можно будет и обобщить некоторые итоги, дошли ли мы до полного беззакония или какие-то границы еще существуют.

Моего соперника, естественно, устраивал только один исход – победа. Теперь она нужна была ему не только для удовлетворения территориальных желаний, но и из престижных соображений. «Если он своего не добьется, его могут выгнать с работы, – предположил один мой приятель. – У них такая этика: не можешь дело довести до конца, не берись».

И вот автору этих строк поступают новые предложения. Турганов через третье лицо передает:

«Ну, скажите Войновичу, зачем же он так? Ведь нам еще жить и жить в одном доме. У него скоро будет ребенок, ему двух комнат не хватит. Кстати, у нас скоро такая возможность появится, и я обещаю, что первая же трехкомнатная квартира будет его, я готов выдать любой вексель…»

Вот до чего дошло, даже вексель готовы выдать. Фальшивый, разумеется, вексель.

Но это еще не все. Некоторое время спустя, а именно 3 мая, на новую квартиру пишущего эти строки является один известный писатель, сатирик и юморист. Пришел поинтересоваться, как мы устроились на новом месте. Осмотрел стены, потолки, кухню. Одобрил:

– Неплохая квартира. За такую квартиру стоило и побороться. А я, между прочим, к вам с очень интересной новостью. Был я тут в одной газетенке по своим подлым делишкам и вдруг слышу такое известие: говорят, в Союзе писателей есть три бесплатные двухкомнатные квартиры, и одна из них зарезервирована для… Для кого вы думаете? Для вас. Отличная квартира. Сорок квадратных метров… У вас здесь сколько? Тридцать пять? Значит, пять метров лишних плюс масса каких-то подсобных помещений, чулан, коридор, и все это, что ни говорите, бесплатно. Вам, я думаю, те пять-шесть тысяч, которые вы при этом получите с кооператива, не помешают.

– Да уж конечно, пять-шесть тысяч для меня деньги.

– Мне жаль расставаться с таким соседом, как вы, но я считаю, что вам надо соглашаться. Тут, кстати, Симонов вернулся из Ялты, очень вами интересовался. Я к нему заходил, он сразу спрашивает, как там дела у Войновича? Ну, я рассказал, что знаю. «Ты понимаешь, – говорит он, – приходил ко мне этот Иванько, просил поговорить с Войновичем. А как я буду говорить с Войновичем, если я с ним едва знаком? Он пошлет меня, и правильно сделает». – «Нет, – говорю я ему, – он тебя, конечно, не пошлет, но что ты ему скажешь? Чтобы он остался жить в одной комнате ради того, чтобы Иванько жил в четырех?» – «Это, конечно, так, – говорит. – Но ты знаешь, Иванько для нас очень много делает. Вот сейчас через него мы пробили Булгакова. Другие ни в какую не соглашались, а он дал «добро». Вот такой разговор. А насчет квартиры я вам вот что скажу: соглашайтесь. Нет, не кидайтесь так сразу. Скажите, что вам надо подумать, посмотреть, что за квартира, набейте себе немножко цену, а потом соглашайтесь. А, как вы считаете? Правильно я говорю?

– Да как вам сказать, – отвечаю. – Видите ли, я ведь именно за эту квартиру дрался не только потому, что она мне очень нужна. Я ведь утверждал, что принципиально борюсь именно за нее. А теперь получится так, что Иванько меня на испуг не взял, так за деньги купил.

– Ну, милый мой, – удивляется мой гость, – это уже детский разговор. Плюньте вы на все эти соображения, берите деньги и переезжайте.

– Ну, конечно, я бы переехал, о чем речь. Но только в том случае, если бы мне дали гарантию, что Иванько эту комнату не получит.

Потом только я сообразил, что мой гость приходил с поручением. Ну как же я сразу не догадался? Надо было бы сделать вид, что колеблюсь, и дождаться официального предложения. Право, оно украсило бы наш и без того, впрочем, затейливый сюжет.

Несколько дней спустя я узнал, что квартиру, о которой шла речь, получил писатель Пиляр.

Вот уж кому, можно сказать, повезло!

Прогрессивный Сергей Сергеевич

Вы заметили некоторое изменение в тактике нашего уважаемого? Если он раньше действовал только с позиции силы, бряцал оружием и связями, то теперь через посредников передает своему сопернику положительные сведения о себе. Он, видите ли, прогрессивный, через него пробили Булгакова. Да как же ему после этого не уступить комнату? Ведь мне, право, было бы очень неприятно быть причиной неиздания Булгакова.

Некоторое время после окончания этой истории том Булгакова действительно вышел. Отличное издание в красивом переплете. «Мастер и Маргарита» полностью, без купюр, даже сцену в торгсине оставили. И все-таки за это издание мы, неблагодарные, уважаемому спасибо не скажем. Нам, читателям и почитателям Булгакова, это издание не досталось. Разумеется, я имею в виду не себя лично. Уступив уважаемому квартиру, на один экземпляр я мог бы, вероятно, рассчитывать. Не для нас была издана книга, для заграницы, где и без того есть совсем неплохие издания проклинаемого постоянно «Посева». Туда ушло двадцать шесть тысяч из тридцати общего тиража. А в Союзе писателей распределили, говорят, пятнадцать экземпляров среди членов секретариата (почему-то они охотятся не за книгами друг друга, а за Булгаковым, которого в свое время сжили со свету). И у нашего уважаемого, не сомневаюсь, Булгаков на полке стоит. Не как любимый писатель, а как престижная вещь, которая доступна не каждому.