Книга Лукреция Борджиа. Эпоха и жизнь блестящей обольстительницы - Мария Беллончи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь, когда герцогиня хорошо отдохнула и чувствует себя совершенно здоровой, она готова вернуться к прежней жизни. С помощью маэстро Джерардо и маэстро Бартоломео она изобретает «неслыханные» фасоны; уроки Эрколе Строцци не прошли даром, у Лукреции развился отменный вкус. Она устраивает бесконечные балы и вечеринки с пением, танцами, играми. Пока жена веселится, Альфонсо, вооруженный только жезлом, предприняв атаку против войск понтифика при Ла-Бастиде, добивается победы, после которой его сравнивали с Геркулесом, вооруженным дубиной. По возвращении в Феррару ему пришлось сбрить волосы из-за ранения в голову, и не только двор, но даже весь город были больше захвачены разговорами о бритой голове, чем о доблести герцога. Подражая герцогу, некоторые придворные тоже обрили голову, и девушки не могли без смеха смотреть на эту «бритую компанию». А вот кардинал д'Эсте вернулся в Феррару с бородой, которая вызвала обсуждение даже при дворе в Мантуе и невероятно забавляла Изабеллу. Ее шутки не произвели никакого впечатления на высокомерного кардинала. «Ваша Светлость [Изабелла], – отвечает Ипполито, – должна запомнить, что мне никто не может быть указчиком». Однако эта маленькая размолвка не помешала кардиналу заручиться поддержкой сестры, чтобы вернуть часть своего имущества, оказавшегося в руках врага, и главное, флейты, «поскольку они обладают превосходными качествами, и мне было бы больно потерять их». Язык не повернется сказать, что жизнь при дворе была тусклой и безрадостной; все эти новые прически, наряды, шутки, любовные романы, праздники, флейты, виолы, ужины на открытом воздухе и дурачества клоунов занимали вни-мание всего герцогского двора. Лаура Гонзага и Лукреция д'Эсте проехали через Феррару по пути в Болонью и были встречены просто по-королевски. Народ приветствовал их, распевая песни, сочиненные специально по этому случаю:
Французы, сновавшие туда-сюда через Альпы с сообщениями о последних военных новостях и рассказами о феррарских праздниках, с таким восхищением говорили о герцогине, что пробудили любопытство королевы Анны Французской и она захотела увидеть Лукрецию. Итак, после окончания войны планировалось нанести визит во Францию. Первой, кто узнал об этом, была Изабелла. Она засыпала Альфонсо вопросами: так ли это на самом деле, когда они поедут, каким путем, кого они возьмут с собой и так далее. Альфонсо ответил наилучшим образом, заявив, что она узнает обо всем в свое время. Правда, уже стали известны имена придворных дам, которые будут сопровождать Лукрецию в этой поездке, среди них были Кассандра и Джеронима, жена доктора Людовико Боначчьоло. Доктор входил в число тех, кто сопровождал Лукрецию, когда она впервые прибыла в Феррару из Рима, и только ему одному удалось остаться в Ферраре. Но визит во Францию так и не состоялся. Среди тех, кто с особым восторгом говорил о герцогине, был некий капитан Фондраглия и рыцарь Байярдо. Известный панегирик Лукреции, написанный преданным слугой, раскрывает сердце восхищенного рыцаря: «Каждому прекрасная герцогиня, являющаяся жемчужиной этого мира, оказывает особый прием, ежедневно дает балы и устраивает изумительные празднества на итальянский манер. Смею утверждать, что никогда прежде я не встречал такой блистательной принцессы; она красивая, доброжелательная, любезная, мягкая и обходительная. Она знает испанский, греческий, итальянский и французский языки, немного латынь и сочиняет на всех этих языках. Нет ни малейших сомнений, что именно благодаря этой самой даме ее умный и храбрый муж так хорошо справляется со своими обязанностями».
Сама же Лукреция нашла собственный способ осуществления господства – с помощью присущей ей учтивости и обходительности. Она завоевывала власть, как тонко заметил французский наблюдатель, давая каждому почувствовать, – здесь улыбкой, там жестом, – что между ними существует тесная связь взаимопонимания. Теперь, когда она счастлива и свободна и мысль о маркизе пьянила ей голову, она перестала ощущать на себе подозрительные взгляды д'Эсте. Ей легко, как никогда прежде, дышалось в Ферраре. Она чувствовал себя свободной и независимой; даже в Риме она никогда не испытывала таких чувств. Лукреция невероятно благодарна этим очаровательным французам, а они не перестают удивляться контрасту между ее почти кощунственным происхождением и невинным лицом, доброжелательностью и мрачными рассказами о ее прошлом, изящной красотой и тяжелыми, припухшими веками. При дворе велись разговоры о поэзии, музыке и любви или, выбрав партнера, разучивались французские, итальянские или испанские танцы. Тени Бембо и Эрколе Строцци присутствовали во всех разговорах Лукреции. В атмосфере рыцарства и галантности герцогиня, одетая в восхитительный венецианский и флорентийский бархат, с волосами, украшенными драгоценными камнями, окруженная самыми красивыми женщинами города, при каждом удобном случае пела дифирамбы главному капитану вражеской армии Франческо Гонзага. Ну какой еще двор мог похвастаться такой галантностью по отношению к врагу? Во время приемов герцогиня не могла удержаться от похвал в адрес друга, и французам это казалось верхом галантности, воплощением обычаев Роланда и короля Артура. Позвольте заметить, что это, конечно, было преувеличением, поскольку нам известно, по какой причине Гонзага помогал Ферраре, но это поднимало боевой дух французов и феррарцев, ожидающих часа сражения и очарованных нежным голосом герцогини и улыбками придворных дам.
Следующим событием стало появление Гастона де Фуа, молодого французского генерала, красивого и храброго; при виде его женщины приходили в неописуемый восторг. За время пребывания в Ферраре генерал поучаствовал во всех проводимых в замке праздниках. Из Феррары он проследовал в Болонью, осажденную папской армией, освободил семью Бентивольо и вновь вернулся в Феррару. Лукреция завладела его воображением. Генерал не мог устоять перед великолепием двора; со своей стороны он внес свойственную ему живость и энергию, как в свое время это сделал Александр VI в Ватикане.
20 февраля 1520 года в Ферраре стало известно, что французы освободили Брест. Герцог устроил блестящий (исключительно для мужчин) ужин, а герцогиня дала бал. Этот год, отметивший начало иностранного господства в Италии, как ни один другой, отличался невероятным количеством праздничных торжеств и любовных романов. В то время как французы находились в Ферраре, союзники папы, испанцы, выгрузились в Неаполе. Их встретил роскошный и благопристойный неаполитанский двор. Вновь прибывшие делили время между занятиями военным делом и весельем, соревнуясь в любви, галантности, остротах и виршах. Эти воины в ожидании будущего сражения всеми силами старались понравиться дамам. Беда в том, что они слишком серьезно относились к собственным персонам, вызывая еще больший смех. Разве не был смешон маркиз де Пескара, муж Виттории Колонна, одетый в желтый бархатный камзол, украшенный вышитым серебром девизом, или в костюм из белой парчи и желтого атласа, расшитый перьями?
Но всяким развлечениям когда-то наступает конец. Папская и испанская армии под командованием Раймондо де Кар дона (Франческо Гонзага продолжал болеть в Мантуе) двинулись вперед. Глаз было не оторвать от этого великолепия: превосходное оружие, камзолы, расшитые золотом, попоны, украшенные серебром и драгоценными камнями, бархат, парча, знаки отличия, плюмажи и, конечно, кони, главным образом арабские. Из Феррары вышлаармия, не такая блестящая, зато оснащенная артиллерией. Особую гордость Альфонсо вызывает пушка, названная «Юлианой», отлитая из обломков бронзовой статуи Юлия П. Герцог Альфонсо, или, как его называли соратники, Землетрясение, командовал артиллерией. Общее командование армией осуществлял генерал Гастон де Фуа.
