Книга Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860 - Джон Баддели

Конечно, было нелегко сбрасывать со счетов приказы такого правителя, как Николай I, который крайне неохотно разрешил корпусу 5-й армии остаться на Кавказе после окончания отведенного ему срока, т. е. конца 1844 года, и теперь отдал приказ о его возвращении. Князь Воронцов не осмелился взять на себя столь большую ответственность, и мы можем представить себе, каким незаурядным мужеством обладал его подчиненный, который сегодня, возможно из-за его немецкого происхождения, занимает так мало места в памяти русских[130].

Стратегия Фрейтага была разумна и взвешена, как это доказали последующие события, однако позиция, занимаемая его армией, вызывала серьезные опасения. Полученная информация не оставляла сомнения в том, что силы Шамиля по меньшей мере вдвое превосходили численность всех войск в распоряжении Фрейтага; к тому же они могли пополниться мобильными отрядами, находившимися к западу и востоку от русских позиций[131].

Однако он сделал все, что можно было сделать теми средствами, которые были в его распоряжении. Он даже подтвердил это действием, подразумевающим личную ответственность. Теперь он мог только ждать результата.

Местом встречи мюридов был Шали, в 24 километрах к юго-востоку от Грозного. Узнав 12 апреля, что Шамиль был там лично, Фрейтаг снова послал гонца к Гасфорту, который был у него в подчинении, с просьбой, чтобы два батальона отправились скорым маршем к Николаевской, и в то же время он приказал собственным Моздокскому и Гребенскому полкам подготовиться к немедленному занятию боевых позиций. 13 апреля неприятель переправился через Аргун, а Фрейтаг, почти уверенный, что вторжение в Кабарду действительно планируется, завершил соответствующие приготовления. Были разосланы приказы сосредоточить войска в Грозном; однако вечером 14-го, хотя прибыл только один батальон Самурского полка, Фрейтаг, дав своим людям трехчасовой отдых, в десять вечера с 17 ротами пехоты, сотней донских казаков и 8 пушками выступил по направлению к Закан-Юрту, куда прибыл на заре 15-го. Здесь объединились три сотни гребенских казаков, а 300 человек Самурского полка, утомленные быстрым маршем, были заменены двумя ротами казачьего линейного батальона. В семь утра марш был продолжен, а четыре часа спустя войска добрались до Казах-Кичу.

Теперь Шамиль был на Фортанге, и Фрейтаг, все еще опасаясь внезапного нападения на Кизляр, не осмелился идти дальше и даже остановил войска позади Закан-Юрта, потому что к востоку от Грозного левый фланг был открыт нападению врага.

За два дня враг сделал последний шаг на запад – до Ассы, но вернулся на исходную позицию и только вечером продолжил наступление, идя на этот раз наверх по Сунже до впадения в Индирку. Фрейтаг в полночь узнал об этом и на следующий день, в два утра, покинул Казах-Кичу и направился в Сунженскую[132].

Здесь он получил подкрепление от Нестерова. Узнав, что Шамиль переправился через Сунжу и направляется к Тереку, преследуемый 5,5 батальона, 10 орудиями и 7 сотнями казачьей кавалерии и оставлявший все лишнее по пути, в восемь вечера преследователи дошли до Ачалука и узнали, что Шамиль три часа назад миновал форт Константин. Таким образом, все сомнения относительно того, что его целью является большая Кабарда и западным районам ничто не угрожает, были отброшены, и Фрейтаг сделал соответствующие распоряжения. Он послал срочные депеши в Тифлис, на центральную линию и к Нестерову, чтобы предупредить их о надвигающихся событиях. Его беспокоила опасность, грозившая левому флангу, но он был полон решимости идти по пятам своего врага и заставить его действовать при первой же возможности. В 2 часа дня 17 апреля он покинул Ачалук и скоро узнал, что Шамиль расположился лагерем на реке Купре, после чего, оставив троих своих наибов принуждать жителей нижней Кабарды покинуть свои дома и присоединиться к нему, двинулся к минарету с основными силами. Фрейтаг сделал короткую остановку у форта Константин, а затем, не позволив ложным донесениям сбить себя с толку, поспешил на Купру и там остановился на ночь.

Утром 18 апреля он снова двинулся вперед, и в 10 часов утра, в 6 километрах от перешейка, столкнулся с тремя наибами, сопровождавшими караван с детьми, женами и скарбом несчастных жителей нижней Кабарды, которых наибы поспешно бросили и переправились через реку под огнем Фрейтага. Сам Шамиль наблюдал за операцией с противоположной стороны Терека и затем занял сильную позицию на поросшем лесом уступе, испещренном глубокими разломами. Более всего Фрейтаг стремился не допустить, чтобы Шамиль перешел Терек, и поэтому встретил армию мюридов на правом берегу. В этот же день Шамиль вернулся в станицу Урух, потеряв убитыми и ранеными 120 человек, когда войско под командованием полковника Левковича внезапно атаковало его. Затем Фрейтаг поспешно послал небольшой отряд под командованием полковника барона Меллер-Закомельского на помощь Левковичу и тем спас его от неизбежного поражения.

Теперь Шамиль занял командную позицию, откуда надеялся контролировать всю Кабарду и собрать такое войско, которое могло бы держать русских в узде, пока он продолжит поход на запад. Это была отчаянная, но умело проведенная операция Шамиля, и она могла привести к успеху. Неотъемлемой частью его плана была оккупация знаменитого Дарьяльского ущелья силами Нур-Али, который шел от Цори к Джераху. В этом случае Грузинская дорога оказалась бы заблокированной, и никакое подкрепление не могло бы дойти на север из Тифлиса, чтобы спасти Кабарду. Эта часть совместной операции провалилась благодаря чистой случайности. А неудача, помноженная на скорость передвижения войск Фрейтага, скоро привела к крушению всех планов[133].

Между кабардинцами и имамом было заключено следующее соглашение: он уничтожит все русские форты и поселения на берегах реки Терек и ее притоков при условии, что кабардинцы объединят с ним свои отряды; однако, увидев, что русские по пятам преследуют Шамиля, а ведет их командир, чью силу они знали и боялись, они не стали брать в руки оружие, хотя по сути нарушили клятву верности России. Каждая сторона заявила: «Вы делаете свое дело, а мы – свое», а в результате никто ничего не сделал. Положение Фрейтага в тот момент было незавидным. Опасность незащищенному левому флангу в случае возвращения Шамиля была велика, как никогда. Русский отряд прибыл практически налегке, поэтому уже ощущалась нехватка еды и боеприпасов. Командир центральной линии князь Голицын проявил полную некомпетентность. По его вине склады оказались практически пусты. Неприятель числом намного превосходил русских, а кабардинцев, которые были храбры и воинственны, еще предстояло заставить сражаться. Однако Фрейтаг не терял духа. Он вызвал из Назрани Нестерова, который не только поддержал его, но и в некоторой степени покрыл дефицит боеприпасов и провианта.