Книга Линкор "Шарнхорст" - Альф Якобсен

«Потом работать стало более опасно, потому что немцы начали разъезжать на длинной черной машине, которая останавливалась около каждого дома в Эльвебаккене. При этом риск того, что нас обнаружат, был высок, поскольку дом, в котором мы жили, находился всего в 20–30 метрах от дороги. Мы неоднократно думали переехать куда-нибудь, но и в любом другом месте было бы не менее опасно, потому что немцы были повсюду. Так что наиболее целесообразно было остаться там, где мы и находились, т. е. в Кронстаде. До ближайшей немецкой части было по крайней мере 200 метров. Кроме того, в случае переезда пришлось бы объяснять соседям, зачем мы это делаем. Однажды я работал на передатчике, а Элиас находился на улице, наблюдая за обстановкой. Вдруг он вбежал в дом и сказал, чтобы я выключил передатчик, потому что у одного из соседних домов он заметил немца в наушниках и с рюкзаком за плечами. Из рюкзака высовывался стальной стержень длиной около метра. На следующий день немцы произвели обыск в этом доме. Все это происходило сразу после воздушной атаки на „Тирпиц“. Могли возникнуть вопросы, почему я не зарегистрирован как налогоплательщик, почему не отметился в полицейском участке и т. д. Калле только смеялся, но были все признаки того, что лед, по которому мы ходили, становится все тоньше».

Карл Расмуссен внешне выглядел таким же жизнерадостным, как и раньше, но улыбка на его лице была вымученной. Сигрид видела, как напряжены его нервы:

«Ему начали сниться кошмары. Иногда он вскакивал на постели, кричал и звал меня. Он разговорился только после одной из вечеринок в его конторе, на которой мы были вместе. Я хотела отпустить мать, которая сидела с маленькой Брит, и настояла, чтобы мы ушли пораньше. По дороге домой Калле впервые рассказал мне о том, чем он занимается. Я уже давно кое-что подозревала, но все равно услышанное ошеломило меня. Я как будто онемела. Мне даже в голову не приходило, что мы принимаем участие в такой обширной и опасной шпионской работе. Я упала на землю и разрыдалась. Я упрашивала его все бросить, но он говорил, что пути назад уже нет. Это было долгое и грустное возвращение домой. Мы оба плакали. В ту зиму он дважды видел, как я плачу. Это был первый из тех случаев».

Торстейн Петтерсен Рааби уже решил свернуть работу на «Иде» и бежать через границу в Швецию. Вечером 4 апреля он отправил радиограмму в Лондон:

«Тут становится все опаснее, немцы в бешенстве. Я должен бежать».

Однако англичане планировали новую воздушную атаку на «Тирпиц» и убеждали Торстейна, что он должен продолжать работу.

«Как Адмиралтейство, так и разведка понимают, что обстановка вынуждает вас бежать. Тем не менее считаем необходимым сказать, что ваши сообщения в течение трех ближайших недель имели бы чрезвычайно важное значение».

Трижды в апреле и мае Торстейн и Карл получали просьбы передать сводки погоды. Однако атака была отложена, а немцы становились все бдительнее. В это время Торстейн подыскал себе замену. Это был Элиас Ёствик из Хаммерфеста, который давно хотел работать на радиопередатчике и вполне был способен заменить «Иду». В мае 1944 года из тайника на острове Кальвё выкопали один из передатчиков, спрятанных в начале операции «Венера». Радист Йоханнес Офстад, работавший в Норвежском телеграфном агентстве, обещал помочь наладить аппаратуру. Рааби поехал с Ёствиком в Хаммерфест и помог доставить рацию и генераторы в небольшой домик, стоявший на берегу озера недалеко от города. Однако в комплекте передатчика, названного «Вали», не оказалось кварцевых пластин. Раздобыть их не удалось, и поэтому Ёствик, Офстад и Рааби так и не наладили новую связь с Лондоном.

Попрощавшись с Дуклатом и Сторвиком, Рааби вернулся в Альту. На 15 мая была намечена атака, в которой должны были принять участие двадцать семь «Барракуд», взлетев с авианосцев, однако операцию пришлось отменить из-за плохой погоды. На следующий день, поздно вечером, в Лондон была отправлена последняя радиограмма:

«К сожалению, я должен уехать. „Вали“ начала работу — слушайте ее по согласованному расписанию. Собираюсь быть в Швеции через восемь дней».

Рааби и Расмуссен упаковали «Иду» и отправили ее в Хаммерфест, там ее закопали как комплект запасных частей для «Вали». Рааби писал:

«Я предлагал Калле уехать со мной, однако он сказал, что ему нужно вернуться и посмотреть, как там дела. Кроме того, если бы исчезли оба, то это сразу вызвало бы подозрения».

Карл Расмуссен не мог оставить свою жену и четырехмесячную дочь; он мог пойти на это лишь в случае крайней необходимости. Она рассказывала:

«Я ему сказала, что они с Торстейном собираются бежать в Швецию, даже не предупредив меня. На что он ответил: „Я обязательно тебя предупрежу. Но пойду на это только в самом крайнем случае“. Свое обещание он сдержал, и это была большая ошибка. Ему нужно было уходить вместе с Торстейном».

Поэтому Рааби отправился в долгий путь в Швецию, взяв с собой другого члена группы «Ида» — Кнута Моэ из Хаммерфеста. После утомительного 350-километрового лыжного перехода беглецы 27 мая 1944 года оказались в Каресуандо; здесь, в нейтральной Швеции, они были в полной безопасности.

Они ушли в самое время, однако в Порсе передачи продолжались, как обычно. Ни Трюгве Дуклат, ни Рольф Сторвик не подозревали, что кольцо вокруг них начало сжиматься. Высокочастотные сигналы «Лиры» были давно зафиксированы центральной станцией слежения под Берлином, однако из-за большого расстояния сигнал был слабый, и запеленговать ею не удавалось. Немцы выяснили только, что передатчик расположен где-то между Тромсё и Нордкапом. Ответственность за контрразведывательные действия, связанные с охраной морских баз в данном районе, была возложена на центр абвера в Тромсё. В Альте находилось одно из его подразделений; в апреле 1943 года ему было поручено заняться расследованием; им руководил бывший морской летчик из Бремена — фрегатен-капитан Клаус Кюль, которого, однако, летом перевели в Тромсё. Его место занял капитан-лейтенант Хольцабек.

Одним из агентов Кюля был норвежец — Нильс Баккен из Фагсфьорда. Согласно показаниям Баккена в полиции после войны, Кюль приказал ему «внимательно наблюдать и сообщать обо всем подозрительном… он должен был просто выполнять приказы, в противном случае его бы арестовали». Баккену выдали радиопередатчик и шифровальные блокноты и отправили в Квалсунн; два раза в неделю он должен был связываться с «Теа» в Тромсё.

В конце зимы 1944 года к Баккену пришел Рольф Арнт Нюгаард, который также был агентом абвера и имел кличку Альф.

«Рольф Нюгаард сказан, что в Порсе происходит что-то странное и что Мортенсен [представитель абвера] приказал ему связаться с обвиняемым [Баккеном]; последний должен был передавать его сообщения, поскольку передатчика у него не было. Обвиняемый записал сообщение Нюгаарда. Оно сводилось к тому, что, по его подозрениям, в Порсе ведется какая-то подпольная работа, потому что население подозрительно хорошо осведомлено о происходящем в мире, а кое у кого имеется оружие… Нюгаард считал, что немцам следовало бы разобраться с этим».