Книга Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента - Уильям Ширер

Молодой солдат подходит к нам и пытается вести какую-то пропаганду. Ни с того ни с сего заявляет, что вчера вечером англичане провели контратаку, дошли как раз до этого леса, где мы находимся, и угнали с собой все гражданское население. На большинство из нас это не произвело впечатления. Я думаю, что если они на самом деле контратаковали и вернулись сюда на один вечер, то большинство мирных жителей ушли с ними по доброй воле, лишь бы не попасть в лапы к немцам. Даже итальянцы смеются вместе с нами.

Я замечаю, что над линией фронта весь день кружатся два-три немецких самолета-разведчика, очевидно корректирующих огонь артиллерии. Они крутятся над полем боя беспрепятственно. Но нет самолетов, корректирующих огонь артиллерии союзников, который нацелен, кажется, исключительно на передовые позиции немцев, а не на их артиллерию, и это странно. Отсутствие разведывательных самолетов само по себе ставит союзников в трудное положение. За весь день мы не увидели практически ни одного их самолета. Пару раз объявляли воздушную тревогу, но они не появились. Как же расплачиваются теперь Англия и Франция за свое преступное невнимание к авиации!

На исходе дня, прошедшего под грохот орудий, артиллерийские части, расположенные рядом с нами, получают приказ продвинуться вперед на новые позиции. Можно предположить, что наступление развивается по плану. Тотчас вокруг нас в зарослях леса начинается движение людей и машин, которых мы даже до этого не заметили, солдаты стряхивают ветки деревьев, так здорово их маскировавшие, и исчезают. Мы бросаем последний взгляд на долину Шельды, на дым, поднимающийся при разрыве снарядов на противоположном берегу реки. Наверное, для немецких офицеров, стоящих рядом с нами, все это имеет смысл. У каждого просвистевшего снаряда свое задание. Каждое орудие и каждый грузовик, который мчится по дороге, следуют в какое-то предписанное им место. Каждый из многих, многих тысяч. На самом деле весь этот хаос (для меня) на поле боя представляет собой картину приведенной в действие хорошо смазанной машины уничтожения.

Мы возвращаемся в Брюссель. Над головой проносятся немецкие пикирующие бомбардировщики, направляющиеся на небольшие вечерние задания. Над Брюсселем демонстративно летают немецкие истребители и бомбардировщики. Это германская идея, как произвести впечатление на население…

До Аахена мы добираемся после полуночи. В Маастрихте немцы ожидают налета британских бомбардировщиков. За четверть мили от восстановленного моста нас останавливает солдат. Все огни следует потушить. Едем по мосту при свете луны, сегодня почти полнолуние, очень красиво. Через четверть мили за мостом нас опять останавливает солдат, говорит, что фары можно включить. Четкая работа.

Многие ребята из нашей компании вторично ограбили Брюссель и теперь беспокоятся, как бы немцы (которые все еще держат таможенную будку на прежней голландско-германской границе!) не отобрали их трофеи. Но они и не отбирают.

Для эфира уже слишком поздно, поэтому я запишу текст, чтобы передать его по телефону в Берлин, оттуда телеграммой в Нью-Йорк, а там его зачитают по радио. Только уселся писать, как на Аахен налетают англичане. Покидаю свой номер, который расположен выше последнего этажа (на перестроенном чердаке), и пишу сообщение в столовой на первом этаже. Зенитный огонь из орудий всех калибров продолжается. То и дело чувствуешь толчки от бомб и слышишь их взрывы. Наша маленькая гостиница расположена в ста ярдах от вокзала. Англичане, видно, стараются попасть в него и в сортировочную станцию. Доносится рев их больших самолетов, иногда вой немецких ночных истребителей…

Мой заказ на телефонный разговор выполняют в час двадцать утра. Слышно с трудом из-за грохота орудий и разрывов бомб.

Пока готовлю свой материал, все время делаю пометки, как проходит налет авиации.

12.20 ночи — звук зениток.

12.40 — раздается сигнал воздушной тревоги.

12.45 — неожиданно где-то поблизости ударило большое зенитное орудие.

12.50 — звуки авиационных пушек с немецких истребителей.

1.00 — открывают огонь легкие зенитные орудия у вокзала.

1.15 — все продолжается.

Продолжался налет ровно до четырех утра. Но после разговора с Берлином я, почувствовав сонливость, забрался в кровать и тут же уснул.

Берлин, 24 мая

Две недели назад Гитлер начал свой блицкриг на западе. С тех пор произошли следующие события: захвачена Голландия; оккупировано четыре пятых территории Бельгии; французская армия отброшена к Парижу; армия союзников, которая, как предполагалось, насчитывала миллион человек и представляла собой элиту франко-британских вооруженных сил, попала в ловушку и окружена у Ла-Манша.

Надо было увидеть германскую армию в действии, чтобы поверить в это. Вот несколько особенностей, которые, насколько я понимаю, делают ее сильной.

Она обладает абсолютным превосходством в воздухе. Это может показаться неправдоподобным, но на фронте в дневное время я не видел ни одного самолета союзников. Пикирующие бомбардировщики ослабляют оборонительные позиции союзников, и их становится легче атаковать. Они также крушат коммуникации в тылу союзников, сбрасывая бомбы на дороги, забитые грузовиками, танками и орудиями, разрушая стратегически важные железнодорожные вокзалы и узлы. Кроме того, разведывательные самолеты дают германскому командованию полную картину всего того, что происходит. Союзники по сравнению с ними слепы, их самолеты-разведчики появляются редко. И бомбардировщикам союзников своими дневными ударами совершенно не удалось нарушить немецкие коммуникации. Одно из впечатлений, особо поразивших на фронте, это огромные масштабы переброски германских войск, техники и боеприпасов, которая не встречает препятствий. Так как бельгийцы и французы самым тщательным образом разрушали свои железнодорожные мосты, немецкое командование решило использовать исключительно автомобильный транспорт. На фронте целый день, двигаясь со скоростью сорок — пятьдесят миль в час, едешь мимо нескончаемых механизированных колонн. Они тянутся через всю Бельгию без единого просвета. И они быстро продвигаются — тридцать или сорок миль в час. Удивляешься, как им хватает бензина и смазочных материалов. Но они ими обеспечены. Запасы горючего следуют вперед вместе со всем остальным. Каждый водитель знает, где он может заправиться, когда кончается горючее.

Какими отличными целями служили бы эти нескончаемые колонны, если у союзников были бы хоть какие-то самолеты!

И до чего же великолепна эта машина, которая обеспечивает их бесперебойную работу! Вот фактически главное впечатление, которое остается от наблюдения за германской армией в действии. Это гигантская, бесстрастная военная машина, работающая так же спокойно и эффективно, как, например, наша автомобильная промышленность в Детройте. Непосредственно за линией фронта, где ничего не слышно и не видно от орудийной стрельбы, над головой ревут самолеты, а по пыльным дорогам грохочут тысячи моторов, солдаты и офицеры сохраняют спокойствие и деловитость. Абсолютно никакого волнения, никакой нервозности. Офицер, который управляет артиллерийским огнем, прерывается на полчаса, чтобы объяснить вам, чем он занимается. Генерал фон Рейхенау, управляющий громадной армией в решающем сражении, тратит целый час на то, чтобы разъяснить дилетантам свою задачу.