Книга Рюрик - Евгений Пчелов

Со времени внука Рюрика Святослава в династической истории Рюриковичей возникают два новых (насколько это известно по источникам) явления: образование первых княжений «внутри» самого рода и зарождение проблемы побочного, внебрачного происхождения, обеспечивающего различия в династических правах. Трех своих сыновей — Ярополка, Олега и Владимира — Святослав направляет на княжения в Киев (сам князь воюет за пределами Руси), в Древлянскую землю и Новгород — три наиболее значимых на том этапе части Древнерусского государства. Конечно, это свидетельствует не о центробежных тенденциях, а скорее о попытке закрепить власть киевского центра на местах. Но в условиях, когда связи между отдельными землями Руси были недостаточно прочными, а само государство еще только оформлялось, этот шаг мог иметь и обратные последствия и привести к децентрализации страны. Сложно сказать, насколько полно эта угроза воплотилась в жизнь. В историографии можно встретить утверждения, что после гибели Святослава в 972 году государственное единство Руси оказалось нарушенным и часть территорий даже вышла из повиновения киевскому центру[402]. Но летописные известия не дают возможности делать столь однозначные выводы. Во всяком случае, Ярополк, начавший княжить самостоятельно в 972 году, в течение нескольких лет, по-видимому, удерживал единство Древнерусского государства, и только в 977 году вспыхнула усобица между ним и древлянским князем Олегом, закончившаяся гибелью последнего, бегством Владимира и установлением единовластия киевского правителя на всей территории тогдашней Руси. События 977 года были первой усобицей Рюриковичей, завершившейся гибелью одного из братьев. Затем, как известно, Владимир уничтожил и Ярополка, захватив власть и установив уже свое единодержавное правление[403].

Между тем необходимо иметь в виду особое происхождение этого князя, ставившее его в несколько своеобразное положение по сравнению со старшими братьями. Владимир был рожден от рабыни, то есть являлся внебрачным сыном Святослава. Вероятно, даже в языческой Руси это могло иметь определенное значение для дальнейшей судьбы княжича[404]. Представление о нем как о «робичиче» существовало по крайней мере до его вокняжения в Киеве (что проявилось в драматической истории его женитьбы на Рогнеде). Казалось бы, этому противоречит поставление Владимира на новгородский стол, очень значимый для Руси (сам Святослав, сын и наследник Игоря, по сообщению Константина Багрянородного, когда-то княжил в Новгороде[405]). Но можно думать, что в 970 году Новгород интересовал Святослава менее всего; Ярополк и Олег получили владения в Южной Руси, а Владимир на далекой северной окраине Древнерусского государства, которая, впрочем, могла и выйти из повиновения («Если не пойдете к нам, то сами добудем себе князя»)[406]. Так, первые княжения среди самих Рюриковичей не просуществовали и десятка лет. Став киевским князем, Владимир продолжил укрепление своей единоличной власти.

Время правления Владимира Святославича для Рюриковичей ознаменовалось несколькими существенными явлениями. Князь расширил пределы своей земли за счет включения территорий ряда славянских и даже балтских (ятвяги) племен. При этом было фактически покончено с местными племенными княжениями. В 980 году Владимир присоединил Полоцкое княжество, где правил варяг Рогволод. Вероятно, с этого времени на Руси установился принцип, что князем может быть только представитель рода Рюриковичей, а вся Русь считается владением именно этого рода. Даже в Новгороде, традиционно называемом в исторической науке «боярской республикой», власть князя являлась обязательным элементом государственного управления. Семья Владимира была значительной: летописи называют как минимум 12 его сыновей, есть сведения и о наличии нескольких дочерей. Происхождение детей Владимира по женской линии было, конечно, различным и отчасти интернациональным, но последний факт вряд ли свидетельствует о какой-то продуманной династической политике княжеского рода в языческий период. Подлинный «прорыв» в этом плане наступил со времени крещения самого князя и христианизации подвластного ему государства. В 988 году Владимир заключил брак с сестрой византийских императоров Константина VIII и Василия II Болгаробойцы Анной (дочь императора Романа II от брака с дочерью простого харчевника Анастасией, ставшей императрицей Феофано). С тех пор Рюриковичи устанавливают тесные династические связи с правящими родами многих сопредельных (а иногда и весьма далеких) стран, тем самым фактически войдя в семью христианских династий, а также (благодаря уникальному геополитическому положению Руси) и азиатских правящих родов[407].

Среди сыновей Владимира был и второй «бастард» Рюриковичей — Святополк (Окаянный), родившийся «от двух отцов», реально, вероятно, сын Ярополка, знавший о своем происхождении[408], чем и объяснялась его активность в 1015–1019 годах, хотя и среди детей Владимира к моменту смерти князя он оставался старшим. Незаконное происхождение впоследствии, хотя и не было широко распространенным явлением среди русских князей, сыграло существенную роль в политической истории ряда княжеств. Но главное, на рубеже X–XI веков Владимир направил своих сыновей на княжения в различные древнерусские города, большинство из которых были центрами старых племенных княжений. Таким образом был осуществлен второй династический раздел Древней Руси.

Старший сын Владимира от чешки, Вышеслав, до своей смерти в 1010 году был князем Новгорода. В этом можно видеть продолжение традиции, начатой еще Игорем и поддерживаемой князьями в дальнейшем, — старший сын правит в «северной столице» Руси. Второй сын, Изяслав, старший из родившихся от Рогнеды, стал князем Полоцка. Он умер в 1001 году, прожив чуть более двадцати лет. Его потомки образовали династию полоцких князей, сохранявшую свои владения и при Ярославе Мудром, и при Ярославичах, и при Владимире Мономахе вплоть до середины XIII века. Примечательно, что именно это княжество стало первым по времени образования среди княжеств удельной Руси. Его автономность, вероятно, основывалась на каких-то древних племенных традициях — Изяслав стал наследником не столько отца (Владимира), сколько деда по матери (Рогволода), продолжив его род по женской линии. Это, кстати, заставляет задуматься о значении родства по матери в генеалогической картине всего Рюрикова рода, которая не является для нас полностью ясной из-за отсутствия сведений о значительной части жен и дочерей древнерусских князей. Во всяком случае, родство по женским линиям не только учитывалось, но и в определенные моменты, надо думать, могло играть весьма важную роль в политической ситуации[409]. История преемственности власти в Галицко-Волынской Руси XIII–XIV веков, когда наследниками становились родственники по женским линиям из иностранных династий, а не свои же (более отдаленные, конечно) родственники по мужской, показывает, что пример полоцких Изяславичей не представляет собой столь уж исключительного явления в истории Древней Руси.