Книга Цветок Трех Миров - Дмитрий Емец

– Всего трое. Впереди двое берсерков… А сзади, должно быть, или Людочка, или Мессалина Петровна, – озабоченно сказал Гамов, оттягивая шторку, чтобы разглядеть преследователей.

– Кто это?

– Наста и Рузя уже имели счастье познакомиться! Мессалина Петровна просто сложная женщина, а вот Людочка… Честно говоря, меня посещает мысль, что то, что мы считаем Людочкой, уже давно не Людочка…

– Ничего! Пока мы едем, нам бояться нечего! – сказал Карл и вдруг дико заорал, вцепившись в Ворчало.

Перед ними на шоссе выросло чудище, похожее на сильно простуженного снежного человека. Плоская морда была покрыта редкой белой шерстью. Глаза гноились. Мохнатые лапы тянулись к автобусу. Ворчало загудел. Чудовище ухмыльнулось и, не сходя с дороги, расставило лапы. «Спринтер», чтобы не врезаться, вильнул и вылетел бы на обочину, не вцепись Гамов в руль и не успей выровнять автобус.

– Можно было смело сбивать… Это мираж! – объяснил Гамов. – Значит, все-таки не Людочка! Значит, Мессалина Петровна…

– Слушай, Ворчало, не гони так! А то окажемся на обочине вверх колесами! – сказал Карл.

– Не окажемся! Буду теперь всех подряд таранить! – прохрипел медведь.

– Но миражи могут быть разными. Мессалина Петровна не только страшилищ творит. Это она так, разогревалась… Вот, например, что ты видишь впереди? – спросил Гамов.

– Автобусную остановку, – заявил медведь.

– Ты уверен, что это автобусная остановка?

– Ну да. Что я, остановок не видел?

– А у остановки кто?

– Старушка какая-то дорогу перебегать собирается! Ну, смело бабка играет! Надеюсь, она сохранилась!

– А сколько у старушки, извини, голов? – уточнил Гамов.

Ворчало присмотрелся.

– ДВЕ! – прохрипел он.

Король Карл печально покачал головой.

– Двухголовые старушки нередко встречаются в окрестностях Санкт-Петербурга. Подозреваю, что это следствие реформ Петра I, – авторитетно огласил он.

На сей раз Ворчало сворачивать не стал, а, стиснув зубы, проехал старушку насквозь. При этом мираж не рассыпался, а пронесся через автобус, молочно-белый и дрожащий. Вблизи он походил на плоский, сотканный из тумана экран, подсвеченный только с одной стороны. В следующие пять минут разошедшийся медведь сам разоблачил и с удовольствием протаранил три миража.

– А вон еще один мираж торчит! Ишь Мессалина под гаишника его замаскировала!.. Ну ща протараним! – хищно пробормотал Ворчало.

К счастью, Гамов, ухитрявшийся параллельно ухлестывать за Риной, успел взглянуть. И повис на руле, заставив автобус изменить траекторию. Совсем близко, едва не задетое зеркалом, пронеслось изумленное лицо с разинутым ртом.

– Гаишник был настоящий! – спокойно объяснил Гамов.

– Ага, настоящий! А почему две головы и четыре ноги? – пропыхтел Ворчало.

– Потому что еще один гаишник рядом стоял!

После этой истории медведь больше не гнал и даже пересел на соседнее сиденье, для успокоения зачмокав медом из баночки. За рулем же опять оказался монарх Англии, Шотландии и Ирландии. Он ехал уже осторожно и культурно, и миражи постепенно оставили их в покое.

– На самом деле Мессалина Петровна и не пытается нас остановить! Ну если всерьез! – заметил Гамов. – Она бы и получше миражик сотворила. Просто скучно ей в универсале… Едешь себе, едешь, вокруг все елочки – тоска зеленая.

– А че, братцы? Развеселим Мессалину Петровну? – предложил Макар.

Прежде чем кто-то сообразил, как он собирается ее развеселить, Макар вскочил с ногами на кресло, просунул руку со шнеппером в окно и стал выцеливать красный универсал. Целиться было ужасно неудобно, поскольку голова Макара находилась внутри салона, рука снаружи, а мишень вообще не пойми где. Это мало напоминало классическое положение стрельбы из шнеппера.

– Не стреляй! – крикнула Рина, но Макар уже нажал на спуск.

Асфальт вскипел. В покрытии дороги появилась небольшая яма. Универсал вильнул, объезжая ее.

– Низко взял! – прошипел Макар.

Он бросил разряженный шнеппер на сиденье и стал просовывать руку с другим шнеппером. Универсал сместился на край дороги, мешая Макару целиться. Макар перебежал к противоположному окну автобуса и там стал дергать стекло, чтобы высунуть руку. Гамов осуждающе прищелкнул языком:

– Слишком долго! Мой папа любит повторять фразу: «Если собираешься что-то сделать, делай это очень быстро!»

– Ты о чем? – спросила Рина.

Прежде чем Гамов объяснил, Макар издал крик, полный ужаса. Рина увидела, что он больше не стоит на сиденье, а, согнувшись, валяется в проходе. Левой рукой вцепился в запястье правой и изо всех сил пытается ее удержать. Кисть же правой руки, сжимающей шнеппер, изгибается, пытаясь нацелить шнеппер Макару в голову. На лице у Макара был ужас.

Сашка, не разобравшийся, в чем дело, решил, что Макар ранен, и бросился к нему. Макар вскинул ему навстречу искаженное лицо. Его правая рука, изменив планы, распрямилась, вырвалась из плена у левой, и взметнувшийся шнеппер прицелился в Сашку. Сашка, не раздумывая, бросился на пол. Рука последовала за ним, однако, прежде чем шнеппер выстрелил, две золотые пчелы оторвались от общего роя и уселись Макару на кисть. Макар заорал от боли. Пнуф, пролетев над головой у Сашки, проделал в водительском стекле здоровенную дыру. Сашка добрался наконец до Макара, хотел схватить его, но Макар уже сидел и, поскуливая, нянчил свою правую руку, на указательном пальце которой сидели сразу две пчелы. Одна из пчел перелетела Сашке на лоб и забегала по лицу, обшаривая его усиками и убеждаясь, что он жив и здоров. Это была его собственная пчела. Другая пчела была пчелой Макара.

– Рука… Ужалили меня в палец, с-с-собаки! – сдавленно выговорил Макар.

– Слушается рука? – спросил Гамов.

Макар недоверчиво шевельнул кистью:

– Вроде бы да.

– Пчелы помогли! Мессалина Петровна перехватила контроль над твоей рукой. Наверняка и над глазами тоже. Как-то же она видела, куда целиться, – заметил Гамов.

– Как ей это удалось? – спросила Фреда.

– Не проблема для хорошей ведьмы. Нервы, проводимость и все такое. Посылаешь более сильный импульс – и рука слушается уже тебя, а не хозяина. Она так двоих в форте Тилля задушила.

– Как?

– Да очень просто. Что они там не поделили с Мессалиной, я не знаю. Но берсерки задушили сами себя. Скандал был, Тилль вопил как ненормальный, но Белдо убедил Гая, что ценность хорошей боевой ведьмы выше, чем ценность двух остолопов. Ну и притом живой всегда прав. Это тоже великая истина моего папы. Не помню ее порядковый номер.

– Папа у тебя философ? – спросила Фреда.

– Нет. Скромный миллионер, – ответил Гамов и насмешливо посмотрел на Рину, точно намекая, что вот, есть миллионеры скромные, а бывают ведь и нескромные олигархи, но сейчас что об этом говорить.