Книга Морена - Александр Афанасьев

Ей нравился испанский язык — по-настоящему нравился. Простой и легкий в освоении, никаких премудростей с временными формами и неправильными глаголами как в английском, певучий как мова до того как ее искалечили галицизмами — он исключительно легко усваивался и как бы лился сам, свободной рекой. Она начала осваивать испанский еще в германской клинике — и уже через пару месяцев могла бойко болтать на нем на улице, приводя в изумление даже много повидавшего Ангела. Как потом оказалось — у нее были великолепные способности к освоению языков и цепкая память. Таблицу поправок для триста восьмого калибра до тысячи метров — она запомнила после пары прочтений.

Но здесь триста восьмой не понадобится. Обычный автомат Калашникова, который она найдет, как и где купить. Даже оптический прицел не нужен. Хватит открытого. Дистанция огня практически кинжальная — максимум сто — сто пятьдесят метров. До двери он идет семь — восемь секунд — за это время она успеет сделать, как минимум пять точных выстрелов. Вопрос — стоит ли стрелять, как только он будет у двери здания, или сразу, как он выйдет из машины. Если сразу — как только он упадет, его прикроет собой машина, а первый выстрел может оказаться не смертельным. Если отпустить его и выстрелить в последний момент — охрана может успеть втолкнуть его в здание, и если первая пуля опять-таки окажется не смертельной…

— Красиво поете, синьорита…

— Спасибо… — машинально ответила она на том же языке.

* * *

На нем был легкая куртка — флиска, такие используют профессиональные стрелки, потому что она позволяет максимально быстро выхватить оружие. Индивидуальный пошив — похожая на обычную куртку, никаких moralepatchesна рукавах и груди. Левую руку он держал в кармане куртки — но это ничего не значило. Он никогда бы в нее не выстрелил, и она это знала.

— Мерседес справа от тебя, дальше по улице. Садись в машину…

Она отрицательно покачала головой.

— Садись в машину — не повышая голоса, приказал он.

* * *

В нем боролись самые разные чувства… злость… любовь… и то в чем он сам себе никогда бы не признался — гордость. Она была его творением. Он научил ее тому, чего она знала, сделал ее тем, кем она была. Но она не была послушной глиной в руках опытного мастера — в ней был гордый и неукротимый характер. Наверное, потому он так и любил ее. Настолько сильно, что сам не отдавал себе в этом отчета.

Место она, конечно, нашла… то еще. Приморский район, Еврейская, Екатерининская — все контролируется. Скорее всего — в числе прохожих будут скрытые патрули (на самом деле это было не так, контрразведывательный режим и режим безопасности в Одессе, как и по всей Украине, зиял дырами). Могут заметить, заснять номер… а машину менять — тоже проблема.

Перед тем, как выйти из машины, он проверил все свое оружие. Два основных пистолета — Глок-17 слева и справа. Два запасных — NAA32, один в рукаве, другой в районе воротника, там, где оказываются пальцы, когда выполняешь команду «руки вверх». На щиколотке он кобуру никогда не носил потому быстро выхватить оружие невозможно.

Если кто попытается его остановить — ему же хуже…

— Садись в машину…

— Я здесь работаю, не видишь? — сказала она — иди в машину, я сейчас подойду…

Если кто это и видел со стороны — то мог подумать о певице и очарованном поклоннике, или о папике и его своенравной красавице — но никак не о том, что было на самом деле…

И неизвестно, как бы все повернулось — но тут произошло то, что не ожидал никто. Какой-то хлопок… чуть тише, чем лопнувшая шина, удар, звон стекла.

Это явно был винтовочный выстрел. С глушителем… сколько раз он это слышал.

Карамба!

— Быстрее! — он схватил ее за руку.

— Футляр!

Она схватила футляр с деньгами, гитару и побежала за ним. Он был уже у машины.

— Давай назад.

Дверь захлопнулась. Мерседес рванул с места… он выругал себя последними словами — машина засвечена, больше ей пользоваться нельзя. Приходится предполагать, что она попали под объективы камер и их поведение выглядит как поведение наводчиков. Так это или нет — значения никакого не имеет.

Он свернул на Троицкую. Потом на Осипова.

Карамба!

Мы в ответе за тех, кого приручили….

Он посмотрел в зеркало заднего вида. Она старательно пересчитывала деньги.

— Сколько? — спросил он.

— Сто тридцать гривен — ответила она — с копейками.

— Сколько это в долларах?

— Чуть больше четырех.

— Неплохо.

— Раньше больше получалось — ответила она — но да, неплохо…

* * *

Машину они бросили — там, где ее не сразу найдут, и там, где ее можно будет забрать при крайней необходимости. Он переговорил по телефону, после чего выбросил и телефон и сим-карту — по отдельности. Проехав на трамвае, они оказались в другом районе города, где их подобрал Ибрагим.

С Ибрагимом — они выехали на самую окраину города, там на охраняемой стоянке стоял их билет на выход — огромная фура с тайниками, в которых может и человек поместиться. Место было грязное, засранное, стоянка дальнобоев рядом. Самое то место для выяснения отношений, ссор и бытовых убийств…

Он подобрал несколько камушков с дороги, выбрал примерно равные по весу — и вдруг начал ловко жонглировать ими. Камни — летели все быстрее и быстрее, она, не сдержавшись, улыбнулась. Он всегда находил способ заставить ее улыбнуться, подчас самый неожиданный.

— Давно здесь? — спросил он, не переставая подбрасывать камешки.

— Несколько дней.

— А баронесса?

— Я убежала.

— Врешь. Лови! — вдруг сказал он.

Она сумела поймать два камня из трех. Обеими руками, что для нетренированного человека — почти невозможно.

— Молодец — сказал он — но врешь ты плохо. От баронессы никто и никогда не убежал бы. Она бы посадила тебя в подвал, но не отпустила бы. С ней я еще поговорю. Сейчас поедем в аэропорт, отправлю тебя отсюда. В Минске тебя встретят.

Она прищурилась.

— А ты заставь.

— Не играй с огнем — спокойно ответил он.

— А я не играю — зло сказала она — я живу. Это моя жизнь и моя война, понял?

— Это не твоя жизнь. Твоя жизнь в Париже. В Испании. В Аргентине. Ты графиня Мерседес де Сантьяго, гражданка Испании, приемная дочь графа де Сантьяго.

Она покачала головой.

— Это не так. И знаешь почему? Потому что здесь все еще есть те, кто издевался надо мной и сейчас издеваются над другими. Пока они живы — я не де Сантьяго. Я — Алиса. Маленькая девочка из Одессы.

— Я решу эту проблему.