Книга На Пришибских высотах алая роса - Лиана Мусатова

Бальзамова вспоминала, как восприняли они в полку приказ № 227. Все понимали, что, наконец-то, будет управа на шкурников, маловеров и паникеров. Обстановка тогда была очень тяжелая. Пол страны лежало под сапогом завоевателя, а он продвигался дальше. Все понимали, что страна на краю пропасти, что она подошла к той черте, когда уже не будет страны, не будет народа, не будет завоеванных революцией свобод. Этот приказ прозвучал, как набатный колокол: если отступим – погубим все. И каждый понял, осознал, что судьба Родины, судьба родных и близких, провожающих их на фронт и надеющихся на их защиту, должна быть дороже собственной жизни. Благодаря этому приказу, произошел решительный, переломный момент в психике воинов. С ними говорили откровенно с неслыханной доселе прямотой и жесткостью. Ничего подобного они не встречали ни на страницах газет, ни в разговорах командиров. Все привыкли к расплывчатым, и ставшим уже казенными сводкам Совинформбюро, из которых выходило, что все идет, если не совсем и гладко, то все-таки идет: там захватили, там оставили. Но, что бы самой попасть под статью этого приказа, Ада не могла представить себе даже в кошмарном сне. И вот она преступница, по вине которой погиб экипаж и уничтожена материальная часть, а, кроме того, закопала партбилет! И кому докажешь, что бывают обстоятельства, когда поступаешь вопреки привычному, и даже не можешь вспомнить это привычное. Инстинкт самосохранения отсекает все ненужное в данный момент, и ты поступаешь так, как диктует он. Каждому не вставишь свои мозги. Факт преступления – на лицо и преступник должен быть наказан.

Аду вместе с другими проштрафившимися везли в особое формирование. Линия фронта приближалась. С каждым днем становилась все громче артиллерийская канонада. Противник по несколько раз в день бомбил железнодорожные станции, обстреливал дороги, пытаясь нанести советским войскам чувствительные удары.

19.

Вал войны неудержимо катился на запад. Завершался коренной перелом. Прочно захватив в свои руки стратегическую инициативу, советские войска также прочно уверовали в победу. Но немцы еще не привыкли отступать. Все предыдущие поражения каждый из командующих относил к безинициативности проигравшего, и ни в коем случае не считал себя таковым. Даже в этой ситуации ежедневного отступления они были тверды в своих убеждениях и спокойны. Это, какой-то там слабак Паулюс мог быть загнан в кольцо! Из предыдущих боев, когда они наступали, вынесли суждение, что русские могут только обороняться и при этом стоять насмерть. Но, наступать обдуманно и организованно, проявляя при этом высокие профессиональные навыки, русские не в состоянии. И это было ошибочное суждение.

В период относительного затишья противоборствующие стороны приложили огромные усилия к тому, чтобы изменить соотношение сил. Была проведена всесторонняя подготовка войск к летним и осенним операциям. В результате этой подготовки значительно повысилась ударная и огневая мощь вооруженных сил Советского Союза.

Окончательно разбить германскую армию в 42-ом не удалось, но переломного момента достигли. В 1943 году страна находилась в более благоприятных военных и экономических условиях. Это сказывалось на укреплении военной промышленности и материальной жизни всего народа. После изгнания врага из ряда важных в экономическом и стратегическом значении районов, страна получила возможность дальнейшего развития во всех отношениях. Были освобождены районы Нижней Волги, Дона, Кубани, Северного Кавказа, восточного Донбасса. В них восстанавливалась и начинала работать промышленность на нужды фронта и народного хозяйства.

Оценивая состояние своих войск на восточном фронте осенью 1943 года, бывший генерал вермахта Э.Бутлар писал: «Войска, испытавшие в течение ряда лет огромную нагрузку и потерявшие большую часть офицерского и унтер-офицерского состава, уже не обладали ни достаточной стойкостью, ни способностью к сопротивлению… В результате летних боев силы немецкой Восточной армии оказались крайне ослабленными. Пополнить дивизии людским составом, а также восполнить потери в технике и сохранить на необходимом уровне боеспособность соединений не представлялось возможным».[20]

Немецкие армии теряли крупные узлы сопротивления. Они пятились на запад, пытаясь закрепиться на подступах к Никитовке, Горловке, Моспино, на знаменитой Кальмиуской позиции «Черепаха». Но, как ни сопротивлялся противник, уже было очевидным, что группа армий «Юг» не сможет противостоять натиску советских войск и в Донбассе. 13 августа началась Донбасская операция Юго-Западного и Южного фронтов. Эта операция оказала огромное влияние на дальнейший ход войны. Она началась в то время, когда Воронежский и Степной фронты развивали наступление на Харьков. Этим создавалась серьезная угроза флангу и тылу немецких войск. Для проведения Донбасской операции Ставка выделила крупные силы.

«8 сентября командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Манштейн докладывал Гитлеру, прибывшему на совещание в Запорожье: «Противнику удалось пробить брешь на северном фланге 6-ой армии шириной 45 км., где сражаются только остатки двух наших дивизий. Контратаки небольшими имеющимися у нас танковыми силами не могли закрыть эту брешь. Хотим мы или не хотим, но мы будем вынуждены отойти за Днепр, особенно принимая во внимание возможные последствия чрезвычайно напряженной обстановке на северном фланге нашей группы армий».[21]

Костю распределили в ОАШР – в отдельную армейскую штрафную роту. Позывные всех штрафных рот на всех фронтах были: «ШУ – РА».

«В 1943 г. с завершением перехода на постоянные штаты и отменой института военных комиссаров, то есть утверждением полного единоначалия, организационно-штатная структура штрафного батальона выглядела следующим образом: управление, штаб, три-четыре роты. Управление ОШБ включало в себя: командира батальона, его двух заместителей – по строевой и по политической части, интенданта, писаря. Штаб батальона составляли: начальник штаба, его заместитель, помощник начальника штаба, начальник медицинской части, начальник связи, два писаря».[22]

Командир отдельной штрафной роты подчинялся в оперативном отношении командиру дивизии, которому была придана рота для конкретной операции. В отличии от обычных рот, в которых раннее воевал Первых, отдельная рота не имела ни парторга, ни комсорга, ни политработников. Здесь была своя особенная обстановка. Их ротный был штрафником и по согласованию с высшим руководством, остался командовать ротой после искупления своей вины. Он был грамотный и обстрелянный офицер. Офицеры постоянного состава получали двойной оклад за то, что шли в бой рядом со штрафниками и рисковали жизнью при выполнении операций более других. Но, как правило, второй оклад они отдавали в фонд обороны. Месяц службы им засчитывался за полгода, предусматривалось досрочное присвоение званий. Но не поэтому остался в роте капитан Михеев. Пройдя узилище штрафника, он чувствовал, что может помочь своим подчиненным избежать нелепой гибели. Он был уверен, что его опыт поможет остаться хоть кому-то живым. И он считал, что ради этого, ради сохранения жизни, он обязан воевать со своими боевыми товарищами. В роте его любили, уважали, и это чувствовалось во всем.