Книга Капер Его Величества - Михаил Попов

Доктор надел камзол на голое тело и вышел из спальни, напевая на мотив гэльской песенки:

– Несколько фраз, с глазу на глаз.

– Ситти, закрой дверь.

Невидимая мулатка мгновенно подчинилась. Двери закрылись.

Ливингстон повернулся к супруге капитана. Она уже отчасти овладела собой.

– Так, значит, он прибыл.

– Я пришел сообщить именно это.

– С алмазом?

– Да.

– Вы видели камень?

– Он мне его, конечно, не показал, но я чувствую, что он у него.

– С каких это пор вы стали полагаться на чувства?

– В жизни всякого человека рано или поздно наступает такой момент.

Камилла усмехнулась:

– Я жила подобным образом всегда.

– Поэтому я всегда перед тобой преклонялся.

– Оставим эти ядовитые любезности для более удобного случая. Ты сказал, что он на твоей ферме?

– Да.

– Ты скрываешь его от ареста?

– Можно сказать и так.

– Я должна туда поехать?

– Без этого не обойтись. Он должен испытать алмаз на тебе. Ты выздоровеешь, он отдаст камень мне, я отдам его губернатору, он отвезет его премьер-министру.

– Премьер-министру? Дело зашло так высоко?

Ливингстон понял, что проговорился. Впрочем, слегка. Камилла знала, что камень добывается для Лондона. Остальное она могла бы додумать и сама. Не надо было ей рассказывать про камень, пусть бы думала, что Кидд охотится только за каким-то сундуком с монетами. С другой стороны, Кидд сам бы не удержался и все рассказал любимой жене.

Ливингстон уже два года мучился сомнениями на тему, что и кому следовало в этой истории знать, чтобы она завершилась как можно успешнее.

И ни к какому выводу не пришел.

– Не имеет значения.

Камилла усмехнулась:

– Пусть так. А когда я получу свои деньги?

– Как только губернатор вернется из Лондона.

Лицо женщины снова посерело.

– Речь не шла ни о каком Лондоне. Кидд должен был привезти клад. Вам алмаз, мне деньги.

Ливингстон вдруг почувствовал страшную усталость. Как выбраться из паутины этой путаницы? Столько всего было наговорено, столько времени прошло с той поры, когда это говорилось! Человек, который выдумывает, должен точно знать, как оно было на самом деле.

– Я не буду участвовать в вашем балагане, пока не получу то, что мне причитается.

Ливингстон усмехнулся:

– А сколько тебе причитается?

Миссис Джонсон задумалась.

Клад – это нечто большое и неопределенное. Сказать тут что-нибудь конкретное – это значит прогадать.

– Мне причитается то, что мне причитается.

Торговец удовлетворенно кивнул:

– Согласен.

Лорд Белломонт также принял Ливингстона в постели. Его спальня была намного мрачнее спальни миссис Джонсон. Стены обиты коричневой тканью с тусклым золотым рисунком, на окнах – темные портьеры, мебель – смесь старого красного дерева с потускневшей бронзой.

Губернатор страдал от простуды, лоб в испарине, голос севший, глаза немного воспалены.

Было и еще одно сходство между его спальней и будуаром Камиллы.

Здесь тоже наличествовал врач.

Различие было в том, что он занимался своим прямым делом. Лечил. Ливингстон застал тот момент, когда лекарь выходил из губернаторских покоев с медным тазом, забрызганным горячей кровью лорда Белломонта.

Кровопускание было если не единственным, то самым популярным методом лечения у врачей того времени. Самое смешное, что в большинстве случаев оно действительно приносило облегчение. Особенно людям пожилым.

– А, – сказал губернатор, увидев гостя. Было непонятно, приветствует он Ливинстона или в чем-то уличает.

– Рад вас видеть… – У торговца чуть было не сорвалось с губ «в добром здравии», и он быстро закруглил: – милорд.

Его превосходительство сдвинул шелковый колпак и вытер испарину со лба.

– Отчего же вы один?

– Я не один.

Лорд Белломонт тихонько покашлял, это означало, что он смеется.

– Говорят, что при сильном жаре у человека может двоиться в глазах. У меня же все уполовинивается. Ливингстон понял, что разговор будет неприятным.

– С вашими глазами все в порядке, милорд.

– Тогда что-то не в порядке с вашими словами.

– Кидд в Нью-Йорке, вернее, он на Лонг-Айленде. На моей ферме.

– Где же камень?

– Камень у него.

Губернатор закрыл глаза и на некоторое время погрузился в приятное блаженство.

– Как он выглядит?

– Немного постарел, но все такой же рыжий.

Его превосходительство дернулся. С его головы скатился колпак, обнажая бледную лысину.

– Вы кого имеете в виду?

– Простите, милорд. Самого камня я не видел.

Глаза Белломонта начали медленно вылезать из орбит.

– То есть?

– Он мне отказывается его показывать. Он требует, чтобы ему сначала дали излечить жену. Такой был договор.

– Договор с идиотом, – прорычал губернатор.

Ливингстон промолчал.

– Скажите мне, как он объясняет то, что индийским властям стало известно, у кого находится алмаз, и с каким документом в кармане он плавает по морям?

– Он был поражен этим известием, милорд. Он теряется в догадках.

Его превосходительство не без борьбы с косной материей водрузил колпак на голову.

– Впрочем, от этого типа можно было ожидать всего.

– Вот именно.

Больной побелел от злости.

– Что значит это ваше «вот именно»? Не хотите ли вы сказать, что выбор Кидда на эту роль – моя ошибка?!

– Ни в коем случае, милорд. Мы никого не должны обвинять. Самый обыкновенный случай виной тому, что камень оказался в руках у такого нескладного человека, как капитан Кидд. Так и надо отвечать всем тем, кто захочет выдвигать претензии по этому поводу.

– Это я знаю и без вас! Все дело в том, захотят ли на Даунинг-стрит понять эти аргументы.

– Эти аргументы отражают порядок вещей, джентльмены с Даунинг-стрит должны будут это понять.

Губернатор опять закрыл глаза.

Бесшумно вошел слуга в голубой ливрее и белом парике. Он взял из рук его превосходительства мокрое полотенце и положил сухое. Потушил две свечи, начавшие потрескивать, и заменил их новыми. И, так и не издав ни одного звука, вышел.