Книга Драконы Кринна - Кевин Т. Стейн

Погибнет тьма во веки веков.

Я слышу музыку, слышу зов.

Мойн Ранкель, наконец, вышел из своего транса настолько, чтобы увидеть, что Сморг и Гликор неистово машут ему, указывая в сторону ближайшей палатки. Непонятное чувство страха вспыхнуло в его душе, когда Мойн Ранкель поспешил присоединиться к своим давним соперникам.

Злато сгорело, но время придет,

и сын золотой завершит полет.

Голос менестреля уже почти звенел:

Судьбы предначертание зовет.

Прерванное завершения ждет.

Звенел… и был гораздо громче, чем под силу человеческому голосу.

В палатке Сморг закричал на Мойна Ранкеля:

— Ты тупица! Ты хоть понимаешь, кого привел к нам?

Великий предводитель лозланцев смог только открыть рот от удивления — и запнулся.

— Неважно. У нас у всех есть наши кристаллы, а Лозлан поклялся, что будет защищать нас, пока жив! — закричал Гликор.

Заметив испуганное выражение лица Мойна Ранкеля, управляющий схватил предводителя за плечи и бешено затряс:

— Что с тобой, Мойн Ранкель? Что ты сделал?

Снаружи раздался шум хлопающих крыльев, а за ним испуганные крики умирающих жителей деревни. Трое кинулись в противоположный конец палатки, пытаясь спастись через отверстие в стене.

Освободившись от облаков, солнце вернулось и согрело воздух. С высоты дракон наблюдал, как свет отражается в стремительных водах ручья, восхищаясь, как маленькие струйки упорно бегут вперед, чтобы по дороге превратиться в бурные реки.

«Интересно будет проследить за этим ручьем», — подумал он.

Внезапный порыв ветра пронесся по кронам деревьев, хотя покой буйной растительности леса казался непрерывным и вековечным. Обгорелое пятно в виде замочной скважины едва виднелось с такого расстояния. Даже дракон с трудом различал его очертания. Это был очень большой, но самый обычный лес из тех, которые городские жители часто считают идиллическими.

Середина ничего.

Ричард Кнаак КЭЗ И ДЕТИ ДРАКОНА

Он привык спать, сжимая в руках секиру, — эта привычка не раз спасала ему жизнь. Даже теперь, когда война, по всеобщему мнению, закончилась больше месяца тому назад, благоразумие требовало всегда быть начеку, потому что многие предпочли бы видеть его мертвым только из-за того, кем он был. Три дня назад ему едва удалось бежать от местных народных ополченцев. Они хотели, чтобы он заплатил за то, что его соплеменники совершили на службе у Богини Тьмы Такхизис. Не играло никакой роли, что в последние недели войны он служил вместе с Соламнийскими Рыцарями и сражался против своих прежних господ. В глазах людей Кэз был чудовищем, и для многих навеки останется злом, которое необходимо уничтожить. Само рождение обрекло его на такую судьбу.

Жестокая история расы минотавров только усугубляла положение дел.

Огромные руки Кэза незаметно напряглись. Он приоткрыл глаза. Почти ничего не было видно — луны скрылись за облаками, а до рассвета оставался по меньшей мере час, — поэтому он прислушался. Один звук, едва слышный, выбивался из обычных ночных звуков и заставил бывалого воина проснуться. Это мог быть беспокойный кролик, неуклюжая летучая мышь или Буря, его собственная лошадь, переступившая с ноги на ногу, но Кэз так не думал. Он бы не прожил долго, если бы вскакивал из-за шума, поднимаемого животными. Это было что-то другое.

«Если проклятые солдаты опять выследили меня, — подумал Кэз с горечью, — я, несмотря ни на что, буду сражаться!»

Во время войны против полчищ Темной Королевы он бился плечом к плечу с одиноким рыцарем по имени Хума, который за свою доблесть и мастерство удостоится прозваний Победителя Драконов и Хозяина Копья. Когда поражение казалось неминуемым, Хума принес отчаявшимся защитникам Добра легендарные Копья Драконов, которые изменили ход событий, победив драконов смерти и отчаяния. Сам Хума, одержав победу над Богиней Тьмы, погиб. Доблесть была самой главной силой в жизни минотавра, и Кэз восхищался Хумой. Вера рыцаря в добродетель мироздания, которую ничто не могло поколебать, изменила минотавра. Кэз поклялся, что поднимет оружие только против того, кто следует путем зла. Это был его обет тому, кого он считал самым великим воином из всех.

С таким обетом, как оказалось, выжить было нелегко. Солдаты, которые чуть не схватили его три дня назад, по сути, были хорошими людьми и пытались очистить свои земли от мародеров и разбойничьих банд, которые разрослись, как сорняки, после того, как армия Владычицы была разгромлена. Вполне разумно с их стороны было заключить, что минотавр, забредший так далеко на юг, был частью этих разрозненных сил. К несчастью, они не дали Кэзу время доказать обратное — верительные грамоты и медальон, выданные ему главами Соламнийского Ордена, были спрятаны в потайном отделении седельных сумок. Впрочем, минотавр сомневался, что его преследователи поверили бы доказательствам, даже если бы у него была возможность предоставить их. У испуганных людей есть дурная привычка сначала убивать, а потом задавать вопросы.

Кэз продолжал прислушиваться, но в ночи воцарилась тишина, нарушаемая только беспокойными движениями его лошади. Тишина сама по себе была зловещей, поскольку стихли даже звуки, обычно связанные с темнотой. Кэз шире открыл глаза.

Что-то зашипело. Буря, неподалеку привязанная к дереву, тревожно забила копытом. Но не было никаких признаков врага из рода людей, впрочем, ни одно из известных Кэзу существ никогда не издавало таких шипящих звуков.

Минотавр вскочил на ноги, держа секиру наготове. Шипение слышалось очень близко, и он был уверен, что нечто скоро окажется перед ним.

И тут все смолкло. Кэз, однако, не мог расслабиться. Неосмотрительный воин — мертвый воин.

— Вот что я получил в поисках уединения, — пробормотал он и фыркнул.

Что-то темное пошевелилось среди деревьев. Кэз поднял секиру и заворчал, но не сделал ни шагу в сторону расплывчатой тени, решив предоставить неизвестному возможность подойти самому.

Существо так и сделало. Лошадь минотавра тихо заржала, когда тень обрела форму.

— О Саргас! — вскричал Кэз, от изумления забывшись и призвав темного Бога, которому поклонялся его народ. Некогда он отрекся от Саргаса ради Бога справедливости Паладайна, покровителя его рыцарского Ордена, но во времена сильного волнения прошлое возвращалось.

Чудовище было огромным. Стоя, оно было, по крайней мере, не ниже Кэза. В темноте минотавр не разглядел никаких особых деталей, но у существа был хвост, и оно походило на странную рептилию, пытающуюся вести себя по-человечьи. Что всего важнее, у существа были длинные страшные когти и пасть, достаточно широкая, чтобы откусить ему голову.

От чудовища отвратительно пахло, и Кэз сморщил нос. Борясь с желанием убежать, минотавр сделал выпад древком боевой секиры туда, где, как он полагал, должен был находиться живот чудовища.