Книга Одержимые - Таня Хайтманн

— Ты еще помнишь, что говорила тогда о познании? — спросил он. — Я имею в виду, о том, что это слово на самом деле значит… Разве сейчас не самый подходящий миг для того, чтобы начать это?

Выражение его лица понравилось ей: соблазнительное, дерзкое, может быть, даже слишком самоуверенное. Такое подходящее к веснушкам, которые Леа, несмотря на темноту, видела на его щеках и кончике носа.

— Раздевайся, — строго сказала она, постучав пальцем по его груди. — Немедленно.

И Адам повиновался.

28

В лабиринте

Майбергу совершенно не нравилось слышать эхо собственного дыхания у себя в ушах. Он нервно прислушался еще внимательнее.

Шум воды, слишком громкий.

Тихое потрескивание.

Его чертово собственное хриплое дыхание.

Но вот… тихий смех.

Он не ошибся. Вообще-то нужно бежать звать Коллекционера. Но смех прозвучал довольно, весело. То, как он плясал в слуховых проходах Майберга, не соответствовало картине уничтожения. Похоже было на то, что охотник решил еще немного поиграть с добычей, прежде чем вонзить в нее клыки. В том, что он вонзит свои клыки, Майберг не сомневался ни секунды. Он очень внимательно наблюдал за тем, что сделал этот убийца с невольницей.

Майберг покатал слово «убийца» на языке, словно жемчужину. Потом попробовал на вкус слова «убийца-извращенец». М-м-м, еще слаще. Особенно в сочетании с тем фактом, что этот самый убийца-извращенец заперт в клетке у его ног.

Какое упоительное сочетание: этот Адам будет совершать один грех за другим до тех пор, пока весь каменный пол пещеры не окрасится кровью. И, несмотря на всю скрытую в нем власть, Майберг может оскорблять его, швырять в него разные предметы, дразнить… Что ж, по крайней мере, он сможет этим заняться, когда этот парень, наконец, вылезет из своего темного уголка.

Раздался стон — страстный, глубокий.

Пальцы Майберга сплели сложный узор, когда он боролся с собой, решая, чему подчиниться — желанию своего господина или же потребности своего либидо. Внутри у него разразилась жестокая борьба: Коллекционер повторил своим обаятельным голосом указание позвать его немедленно, как только внизу появится движение. Майберг очень хорошо знал, как много значит для него этот спектакль. Адальберт немедленно перечислил целый список болезненных и унизительных последствий, которые произойдут в случае неудачи Майберга. От одной мысли об умении Адальберта наказывать Майберг пискнул, словно ему уже вонзили под ноготь раскаленную иглу.

Пока разумная часть Майберга вела дебаты с его извращенным либидо, последнее предпочло действовать. Быстро и прежде, чем кто-то пронюхает об этих его самостоятельных акциях.

Майберг поспешно схватил одну из светящихся трубок, которые Рандольф приволок вместе с генератором. Коллекционер собирался, в крайнем случае, хоть таким образом осветить темноту. Пистолет с оглушающим зарядом Адальберт тоже оставил, чтобы Майберг в случае чего мог вразумить обезумевшего Адама. С этой точки зрения он был наилучшим образом экипирован для небольшой экскурсии по пещере.

Его либидо заставляло действовать как можно быстрее, чтобы страх, от которого он обычно постоянно страдал, не выходил на первый план. Все пройдет мгновенно: раз-два и готово. Один взгляд из-за скалы, если нужно — немножечко света, а потом быстренько назад, на уступ. Если маленькая мерзавка к тому времени уже умрет — что ж, так тому и быть. Ничего не было слышно, ничего не было видно. Никто не мог даже предположить, что охотник нападет тихо, тайком. Даже сам Коллекционер ожидал головокружительного представления в свете прожекторов, не так ли?

Жужжание механизма, когда лифт опускался вниз, ненадолго повергло Майберга в состояние паники. А что, если охотник услышит? Не очень-то приятная мысль, ведь все мероприятие держалось на элементе неожиданности и только поэтому было безопасным. Внезапно он услышал хриплое «пожалуйста». Все опасения тут же рассеялись. Неужели Адам действительно только что сказал «пожалуйста»? И в чем будет заключаться выполнение этого «пожалуйста»?

От возбуждения у Майберга отвалилась челюсть, его руки вцепились в ствол пистолета с наркотическими зарядами.

Тихо, словно мышь, он скользнул вдоль скалы, когда из-под его ног внезапно раздался плеск. Он влез в глубокую лужу. Туфли моментально пропитались водой. Майберг скривил губы и двинулся дальше.

Его слуха достигли едва слышные, но ритмичные вздохи, вызывая целую гамму сексуальных фантазий, одна омерзительнее другой.

Майберг ликовал. Человек, который нес в себе всю власть демона, там, в темноте, никому не видимый. Который делает все то, о чем сам Майберг только мечтает — ничто в мире не могло быть притягательнее. Особенно когда он, Майберг, станет свидетелем всех этих невообразимых вещей, потому что обладает властью, позволяющей ему вторгнуться в эту вселенную… От одной мысли об этом худощавый мужчина едва не впал в экстаз.

Как раз в тот момент, когда он ощупью обошел последнюю скалу, дыхание достигло своего пика. До него донеслось тихое сопение, за которым последовал еще более тихий смех. Женский смех. Женский смех? Майберг едва не свалился с ног. Мгновение ему казалось, что рухнул мир его фантазий. Затем он понял, что причину нужно искать в реальности. Подошва его правой туфли лопнула, едва не выведя его из равновесия.

Майберг услышал звук, похожий на тот, с которым из воздушного шара выходит воздух. Он с трудом заставил себя убрать руку с пистолета и вынуть светящуюся трубку. Было тихо. Ладони его вспотели настолько сильно, что трубка едва не выскользнула у него из рук. «Негодный, жалкий предатель», — мысленно негодовал он. При этом кого именно он ругает — Адама или себя, сказать он не мог.

Казалось, в темноте носятся призраки, но воздух даже не шелохнулся.

С третьей попытки Майбергу наконец удалось разбить светящуюся трубку о свое бедро. Слабый зеленый свет озарил несколько метров покрытого обломками камней пола, а также пару босых ног, над которыми виднелись края пижамных брюк.

Прежде чем Майберг сумел переварить это очередное разочарование, Адам оказался вплотную рядом с ним, и ему оставалось только вытянуть руку, чтобы сжать горло незадачливому вуайеру. В тот миг, когда искаженное от гнева лицо Адама тоже осветил слабый зеленый свет, Майберг настолько пришел в себя, что сумел нажать на курок пистолета.

Леа медленно натянула через голову свитер, а Адам бесшумно растворился в темноте. Она тоже почувствовала короткое сотрясение пола и писк, подозрительно похожий на Майбергов. Тем не менее, она была слишком измотана, чтобы как-то реагировать.

Только после того, как Адам молча вышел из нее и схватился за одежду, ее мозг включился. Неохотно, но довольно-таки эффективно. В отличие от тела, из которого словно ушла вся сила мышц.

Как раз в тот миг, когда она пыталась натянуть на себя джинсы, зажегся зеленый свет и осветил лицо Майберга: черные кротовьи глазки за стеклами очков готовы были вот-вот вылезти из орбит — настолько сильное внутреннее давление раздирало этого тщедушного человечка. Губы застыли в искаженной ухмылке — от отвращения или от страха, Леа сказать не могла. В руках у него было оружие.