Книга Греховная невинность - Джулия Энн Лонг

Этот звук Ева будет помнить до конца ее дней.

Поднявшись со скамьи, она встала в проходе, ожидая Адама, и нетерпеливым движением смахнула слезы, мешавшие видеть его лицо.

– Я люблю тебя, Ева. Будь моей женой. Останься со мной. Мы будем жить на этой земле и растить детей.

Он говорил тихо, но благодаря великолепной акустике старой церкви каждое его слово отдавалось с особой четкостью и слышалось в самых отдаленных уголках. Все прихожане затаили дыхание.

Ева с трудом сглотнула подступивший к горлу ком. Ее голос звучал хрипло, слезы радости мешали ей говорить.

– Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами, Адам.

– Довольно лишь одного слова, Ева. Просто скажи «да».

Графиня обхватила лицо Адама ладонями.

– Да, – прошептала она, потянувшись к нему.

– Да поцелуйте же ее! – не выдержав, вскричала миссис Снит.

Адам не нуждался в советах, но его тронула восторженность почтенной дамы.

Наклонившись, он поцеловал Еву. И по рядам пронесся шумный вздох. Дружба бесценна, но миром правит любовь.

– Верно сказано: возлюби ближнего своего, преподобный! – одобрительно воскликнул мистер Элдред. – Вот вы и показали нам, как это делается!

Эпилог

Как только истек положенный срок после оглашения[10], Адам с Евой пригласили священника из соседнего городка, чтобы тот их обвенчал.

Три воскресенья подряд, пока шло оглашение, толпа прихожанок украдкой вытирала слезы в церкви, но никому и в голову не пришло пропустить проповедь преподобного Силвейна. Захватывающе романтичная история его любви вызывала всеобщее восхищение.

Вдобавок, к счастью, новизна всегда притягательна, а Адам предусмотрительно пригласил в город Шеймуса Даггана. Появление молодого зеленоглазого красавца произвело магическое действие на женскую половину Пеннироял-Грин. Юные девицы осушили слезы и кокетливо захлопали ресницами. Впрочем, Адам благоразумно позаботился, чтобы Шеймус трудился в поте лица на земле поместья Дамаск-Мэнор и пастората. Утомившись за день, тот по ночам спал без просыпу, вместо того чтобы разбивать сердца влюбленных в него девушек. По крайней мере, до поры до времени.

К тому же миссис Снит возлагала на Шеймуса Даггана большие надежды и опекала его, так что молодому вертопраху приходилось вести себя вдвойне осторожно.

Кора быстро подружилась с миссис О’Флаэрти, и в Дамаск-Мэнор теперь часто прибегала ватага рыжеволосых ребятишек в адмиральских треуголках и с деревянными саблями на боку. Хенни осталась их преданной рабыней, дети ее боготворили. В угоду им она частенько изображала морское чудовище, неизменно вызывая бурю восторга. Много времени она проводила в пасторате. Правда, миссис Далримпл, которая никогда не отличалась крепкими нервами, предпочитала покидать дом во время визитов Хенни.

К концу года с помощью жителей городка хозяйство О’Флаэрти преобразилось: крышу дома заново перекрыли, землю вскопали и засеяли, появилась новая изгородь, новый сарай, три коровы, крепкий, здоровый мул, несколько овец и щенков – собака Молли оказалась настоящей вертихвосткой и не больно-то берегла свою девичью честь. Джона О’Флаэрти в Пеннироял-Грин больше не видели.

Джейкоб Эверси поздравил Адама в неподражаемой манере, свойственной этому семейству. «Ты хорошо уладил дело, мальчик мой», – одобрительно пробурчал он. Колин с Йеном присоединились к поздравлениям. Колин уверял, будто предостерегал Адама против Евы, желая его подзадорить, поскольку единственный способ заставить Эверси совершить то, чего от него ждут, – это категорически отсоветовать ему это или запретить.

Адам объявил о грядущем бракосочетании Джозефины Чаринг и Саймона Ковингтона через неделю после оглашения собственного брака.

Кстати сказать, мистер Бартоломью Толливер оказался страстным любителем ботаники и завел оживленную переписку с мисс Эми Питни. Мистер Толливер втайне питал романтические надежды в отношении этой молодой особы. А мисс Эми Питни тоже тайком предавалась сладким мечтам… О Шеймусе Даггане.

Городок наблюдал и ждал, что будет дальше.

Через неделю после свадьбы Адам с Евой заглянули на кладбище позади церкви, чтобы положить букет полевых цветов на могилу леди Фенимор.

Прислонившись спиной к широкой груди мужа и уютно устроившись в кольце его рук, Ева слегка запрокинула голову, так что подбородок Адама коснулся ее макушки.

Они постояли, глядя на надгробие, где, согласно воле покойной, высекли надпись: «Не думайте, что с вами такого не случится».

Леди Фенимор даже на пороге смерти не утратила всегда отличавшую ее беспощадную иронию. Супругам Силвейн нравилась ее эпитафия.

– Я раньше думала, что на моем надгробии напишут: «Здесь покоится Ева Дагган. Никому не удалось взять над ней верх».

– И что же, по-твоему, высекут на нем теперь?

– «Здесь покоится Ева Силвейн, изменившаяся к лучшему благодаря Адаму Силвейну».

Адам нежно сжал жену в объятиях. Ева теснее прильнула к нему и, запрокинув голову, подставила губы для поцелуя. Она ощутила, как знакомая волна желания захлестывает их обоих. Застигнутые этим чувством, они нередко опрометью бежали домой в самое разное время дня.

– Леди Фенимор не станет возражать, если мы займемся любовью прямо здесь, – прошептал Адам Еве на ухо.

– Но, боюсь, у нас будут и живые зрители.

Проследив за ее взглядом, он заметил бредущую по дороге пару в лучах заходящего солнца.

– Это моя кузина Оливия. И… боже милостивый… кажется, с ней лорд Ланздаун. – Адам с Евой молча застыли, глядя на это чудо. – Возможно, Ланздауну все же удастся выиграть пари, – пробормотал Адам.