Книга Висельник и Колесница - Константин Жемер

Костистое лицо противника исказилось в оскале, и он обрушился батманом[199]. Удар оказался такой силы, что парад[200] парализовал Максиму руку до локтя, лишив возможности перенести репри[201].

Генерал привстал на носки, замахнувшись для финального сокрушительного удара, но задохнулся от внезапной боли в паху. Будто черти поворошили кочергой в горниле его похоти – то Максим, перехватив саблю в левую руку, нанёс прицельный рипост[202]. Радзивилл страшно завыл и, крутнувшись, свалился на пол.

- Нельзя, Максимушка, – крикнула Елена, и полковник остановил coup de grace[203]. – Каждому воздастся по заслугам: пусть ещё годик порадуется жизни.

Девушка подбежала к полковнику и нежно провела рукой по раненой груди:

- За это тоже воздастся!

Она подала ему руку, и пара, не оглядываясь, покинула дом.

Посреди двора в позе древнегреческого актёра стоял граф Толстой. Руку он патетически простёр вслед двум улепётывающим во все лопатки уланам.

- Куда же вы, троянцы? Не отнимайте у Одиссея ратных забав! – кричал им Американец.

Радостный визг Плешки заставил Толстого оглянуться. Лицо графа застыло странной маской – будто скульптор взялся ваять трагедию, но на полпути вдохновился комедией.

Коренной, увидав полковника под руку с цыганкой, распушил усы и сказал:

- Вашвысбродь, не извольте беспокоиться, у нас тут тоже полный порядок. А ежели поискать, так и шубка для барышни сыщется.

Раньше всех у саней оказался Толстой, и он же первым заметил, что кое-чего не хватает. Во-первых, пропал мосье Александр, а во-вторых…

- Ё…й старик Книгу украл! – вопль Толстого заставил лошадей испуганно фыркнуть.

- Не уйдеть, б…е вымя! Вона, куды следы ведуть! – закричал дядька Леонтий, указывая направление.

Тонкая нить следов уводила в лес и вливалась в широкую тропинку. В конце ее возвышался малоприметный лысый холмик, возле него на утоптанном снегу грудой лежали вываленные из саквояжа пистолеты. Двигаясь на невидимых пазах, массивная каменная плита со скрежетом закрывала дыру в земле. И прежде, чем плита встала на место, преследователи успели увидеть Александра Ленуара, мягко улыбнувшегося им из сумрака подземелья.

Наполеон Бонапарт, часто наблюдавший эту ухмылку, прозывал её обладателя – "мой Демоний".

Глава 12

Конец игры

13 (24) ноября 1812 г.

Охотничий домик, затерянный в лесу близ города Мир Гродненской губернии.

Фёдор Толстой совершенно не ожидал от учёного подобной гадости. Подняв с земли один из пистолетов, граф заколотил рукояткой по затворному камню, который, оказывается, и снаружи прекрасно открывался.

- Господин Ленуар! Как вы могли на старости лет сделаться вором? Отриньте искушение и вернитесь немедленно: мы всё поймём и не станем укорять! Один на белом свете, куда вы пойдёте?

- Не убивайся так, Феденька, – серебряным голоском сказала Елена. – Он всё равно не вернётся.

Толстой посмотрел на девушку, залюбовался на миг, но усилием воли опустил взгляд.

- Почему же?

Елена поправила шубу, заботливо накинутую ей на плечи Максимом, и пояснила:

- Не знаю, кем назвался этот человек, но на самом деле его зовут Август, Гроссмейстер Ордена Башни…

…Давящую тишину подземелья нарушает неспешный шорох мягких подошв. Мрачные своды обступили одинокую фигуру идущего. Поверх чёрной сюртучной пары на нём овчинный полушубок, в руке – мятый саквояж. Свет фонаря испуганно жмется к стенам, не пробивая тьму и на восемь шагов. На ходу Гроссмейстер размышляет.

Игра получилась захватывающей: сколько неожиданных поворотов и напряжённых моментов! Не раз казалось, что положение безвыходно, но закончилось всё пусть не так, как хотелось, но всё же – неплохо. Да что там говорить – прекрасно закончилось!

Главный приз – Книга Судьбы – приятно тяготит руку. Внутренние враги повержены: даже не верится, что нет больше векового противостояния Пенуэлов, Озии и Сихемской Твердыни, которое так ослабляло Орден. Что касается Башни, то она, подобно фениксу, скоро восстанет из пепла, но уже под единой рукой – его, Августа, последнего из Пенуэлов. И не здесь, в Европе, а за океаном, где тянется к свободе молодое самоуверенное государство.

А ведь был момент, когда он висел привязанным к дереву и жаждал скорейшей кончины – Януарий с Радзивиллом, побоявшись предсмертного проклятия, бросили умирать одного в лесу. Хорошо, что вовремя подвернулись эти русские – граф с полковником, «Висельник» и «Колесница». Считай, всю работу для него сделали: спасли от неминуемой гибели, перебили недоброжелателей и преподнесли Книгу. Сильные карты, нечего сказать! «Император» же, на которого возлагались великие надежды, оказался слаб. Впредь не следует ставить на эту карту. А вот «Влюблённые»[204], ранее не бравшиеся в расчёт, удивили. «Жрица», коварная ведьма, весьма ловко ими воспользовалась. Но, в конце концов, она проиграла – Книга теперь у него, следовательно, ничто не помешает будущим замыслам, разве что собственные просчёты, которых в этот раз случилось немало.

Во-первых, он проглядел момент, когда «Император» стал выходить из-под влияния. Во-вторых, слишком доверял дешёвому интригану Януарию из противостоящего Дома Озии. Не думал, что тот, воспользовавшись моментом, посмеет захватить кресло Гроссмейстера. Что поделаешь – увлёкся главным: близкой возможностью добыть Книгу, а об остальном позабыл. Нельзя было выпускать бразды правления из рук, нельзя! И перед посланцем Горы вышел позор. Хотя тот об этом уже никому не расскажет: кинжал, которым размахивал полковник Крыжановский, ни с каким другим не спутаешь. Стоп, какая блестящая мысль! «Колесница» оказалась сильнее «Сумасшедшего» Абу-Гаяса. «Висельник» превозмог «Силу», то есть Прозектора. Сейчас эти двое, наверняка, передерутся из-за «Жрицы». И один победит другого. А какая карта самая сильная в колоде? Что, если расположить их по возрастанию возможностей – не этот ли порядок и есть ключ к шифру Книги Судьбы?

Гроссмейстер представил, сколько прекрасных часов он проведёт за разгадкой тайны карт, затрясся от предвкушения и невольно ускорил шаг…

… Американец застонал от бессильной ярости.

- Какой же я болван, ведь мог бы и догадаться! Куда только смотрел! Старый негодяй – вылитый Антихрист. Христа зноем убивали, а его – стужей! И одежда у этого осталась нетронутой под деревом, и прочие намёки! Опять же, танец Акима на него не действовал, я это видел, но пропустил мимо себя, голова садовая. А про Орден знал он абсолютно всё, что ни спроси! Откуда? Я те знания объяснял простой пытливостью учёного, но разве позволили бы рядовому члену стать обладателем столь сокровенных тайн? И мнимой честностью меня убедил – сколько проверял его, ни разу на лжи не поймал. Сказать по чести, думал, заведу семью, нарожаю детишек, а Ленуара к ним гувернёром пристрою, – граф истерично захохотал. – Представьте только, гувернером!