Книга Государева охота - Елена Арсеньева

Итак, продолжу. По церемонному приглашению, произнесенномуобер-камергером, невеста вышла из дворца и села вместе со своей матерью исестрою в карету, запряженную цугом, на передней части которой стоялиимператорские пажи. По обеим сторонам кареты ехали верхом камер-юнкеры,гоф-фурьеры, гренадеры и шли скороходы и гайдуки пешком, как требовал этикет.За этой каретой тянулись другие, наполненные княгинями и княжнами из родаДолгоруких, но так, что ближе к той карете, где сидела невеста, ехали те изрода Долгоруких, которые по родственной лестнице считались в большей близости кневесте; за каретами с дамами долгоруковского рода тянулись кареты, наполненныедамами, составлявшими новообразованный штат ее высочества, а позади нихследовали пустые кареты. Сам обер-камергер, брат царской невесты, сидел вимператорской карете, ехавшей впереди, а в другой императорской карете,следовавшей за ним, сидели камергеры, составлявшие его ассистенцию. Этотторжественный поезд сопровождался большим числом гренадеров.

Хотя фамилия Долгоруких есть одна из древнейших в России итеперь самая могущественная по милости к ней царя, они, однако же, боятсядругих, и страх их доказывается тем, что в день обручения караул во дворцесостоял из целого батальона гвардии в 1200 человек, когда в обыкновенное времяего занимают только 150 человек. Гренадерской роте, которой капитаном фаворит икоторая состоит из 100 человек, было приказано войти в залу тотчас же за царем,как бы для большей церемониальности, но в сущности, чтобы быть поближе ксобранию и занять все двери; им даже приказано было зарядить ружья патронами,чтобы, если кто-нибудь (чего боялись и что бывало прежде) захотел произвестикакой-нибудь беспорядок для воспрепятствования церемонии, они стреляли бы внедовольных. Это распоряжение сделал фаворит без ведома фельдмаршалаДолгорукого, своего дяди, который был поражен, увидя в зале эту роту. Остермантакже был поражен этой новостью.

Сказанный батальон еще находится наготове вблизи дворца, ичто замечательно, он держит караул в комнатах, в которых живет фаворит. Извсего этого высокий ум короля нашего государя поймет не только то, что в этомбраке руководит единственно честолюбие (царь, мальчик в четырнадцать лет,отдается им в руки без понимания сущности да и с безразличием), но и то, чтоони при этом боятся народа, привыкшего к заговорам и возмущениям.

Но вернемся к описанию обручения.

Поезд двинулся из Головинского дворца через Салтыков мост наЯузе к Лефортовскому дворцу.

При въезде на двор дворца орел, украшавший триумфальнуюарку, случайно был сорван и с грохотом упал на землю. Говорили, что это дурноепредзнаменование, однако оно не приостановило церемонию.

По прибытии на место обер-камергер вышел из своей кареты истал на крыльце, чтобы встречать невесту и подать ей руку при выходе из кареты.Оркестр заиграл, когда она, ведомая под руку братом, вошла во дворец. Невестабыла в платье из серебряной ткани, плотно обхватывавшем ее стан; волосы,расчесанные на четыре косы, убранные большим количеством алмазов, падали вниз;на голове — маленькая корона; длинный шлейф ее платья никто не нес. Княжнаимела вид скромный, но задумчивый, лицо бледное.

Недалеко от меня находился английский консул Рондо ссупругой. Леди Рондо умиленно прошептала: «Прекрасная жертва!» Удивительноглупа эта особа, которая не понимает, кто жертва в этом скоропалительном браке.

В одной из зал дворца, назначенной для обручальноготоржества, на шелковом персидском ковре поставлен был четырехугольный стол,покрытый золотой материей. На нем стоял ковчег с крестом и две золотыетарелочки с обручальными перстнями. По левой стороне от стола, на другомперсидском ковре, поставили кресла, на которых должны были сидеть бабкагосударя царица Евдокия Лопухина, ныне названная инокиня Елена, и невеста, ирядом с ними на стульях масленбургские принцессы и Елизавета, а позади ихпоставлены стулья в несколько рядов для разных родственников невесты и знатныхдам. По правой стороне от стола на персидском ковре стояло богатое кресло длягосударя.

Обручение совершал новгородский архиепископ ФеофанПрокопович. Над высокою четою во время совершения обряда генерал-майоры держаливеликолепный балдахин, вышитый золотыми узорами по серебряной парче.

Когда обручение окончилось, жених и невеста сели на своиместа и все начали поздравлять их при громе литавр и при пушечной троекратнойпальбе. Принцесса Елизавета была одной из первых, публично поцеловавших рукуновой императрицы.

Фельдмаршал князь Василий Владимирович Долгорукий произнесцарской невесте знаменательную речь:

«Вчера я был твой дядя, нынче ты мне государыня, а я тебеверный слуга. Даю тебе совет: смотри на своего августейшего супруга не как насупруга только, но как на государя, и занимайся только тем, что может быть емуприятно. Твой род многочислен и, слава Богу, очень богат, члены его занимаютхорошие места, и если тебя станут просить о милости для кого-нибудь, хлопочи нев пользу имени, а в пользу заслуг и добродетели. Это будет настоящее средствобыть счастливою, чего я тебе желаю».

В Москве говорят, что этот фельдмаршал, хотя и дядя царскойневесты, противился браку ее с государем, потому что не замечал между ним и еюистинной любви и предвидел, что проделка родственников поведет род Долгорукихне к желаемым целям, а к ряду бедствий.

В числе приносивших поздравления царской невесте был иМиллесимо как член имперского посольства. Когда он подошел целовать ей руку,она, подававшая прежде машинально эту руку поздравителям, теперь сделаладвижение, которое всем ясно показало происшедшее в ее душе потрясение. Царьпокраснел. Друзья Миллесимо поспешили увести его из залы, посадили в сани ивыпроводили со двора.

По окончании поздравлений высокая чета удалилась в другие апартаменты,открылся блистательный фейерверк и бал в большой зале дворца. Гости заметили,что инокиня Елена, несмотря на свою иноческую одежду, показывала на лицесердечное удовольствие. Зато царская невеста была чрезвычайно грустна ипостоянно держала голову потупивши. Ужина не было, ограничились толькозакускою. Невесту отвезли в Головинский дворец с тем же церемониальным поездом,с каким привезли для обручения.

Наблюдая церемонию, я заметил, что его царское величестводелал все как-то равнодушно, не смотрел в лицо своей невесты и не показал нималейшего признака любви к ней. Даже когда произошла возмутительная сцена сМиллесимо, не выразил никакого гнева, только покраснел.