Книга Первичный крик - Артур Янов

Я уделил так много места этому обсуждению, чтобы показать разницу между внутренним и внешним переживанием. Если не провести такого различения, то можно вообразить, что всякий человек, лежащий на полу и бьющийся в судорожных рыданиях, переживает первичное чувство. Мы должны помнить, что деятельность, производящая в человеке существенные изменения, должна проистекать из его чувств. Поток должен быть направлен изнутри наружу. В противном случае, можно заниматься любой деятельностью, бороться изо всех сил, но ни на йоту не изменить основу чувств. Можно полностью обнажиться и чувствовать себя закрытым и защищенным, а можно закутаться в одежду и чувствовать себя полностью открытым и уязвимым. Как только устраняется барьер на пути чувства, внешние стимулы получают возможность проникать во все части организма. Только в этом случае будут иметь смысл

такие лечебные воздействия, как стояние на свежей зеленой траве для расширения сферы чувственного опыта. Это стояние будет иметь реальный смысл: человек ощутит, как хорошо стоять босиком на зеленой траве, и в этом не будет никакого сверхъестественного значения.

Психодрама

Психодрама — лечебная методика, которую многие психотерапевты широко применяют в групповых сеансах. Я бы определил психодраму, как игру в «если бы». Пациент играет роль персонажа, предложенного психотерапевтом, или самого себя в какой‑то определенной ситуации — например, при разговоре с начальником. Больной может получить роль своей матери, отца, брата или учителя. Но, естественно, пациент от этого не становится ни одним из этих людей, поэтому он вынужден играть навязанную роль и пытаться испытывать чувства других людей, и это при том, что он еще не может чувствовать даже самого себя.

Психодрама находит ограниченное применение в терапии, как средство снять напряжение в группе и уменьшить стеснительность участников сеанса. Но вообще этот метод предлагает сыграть еще одну нереальную роль пациенту, который и без того уже много лет играет самого себя. В этом случае, правда, пьесу ставит психотерапевт. При этом, как мне кажется, не учитывается тот факт, что пациенту в течение многих лет приходится лицедействовать, подавляя свои истинные чувства в пьесе ужасов, написанной, режиссированной и дурно поставленной его родителями.

Магическая и замещающая идея, заключенная в психодраме, состоит в том, что если пациент сможет во время разыгрывания психодрамы выступить против матери, то он сможет сделать это и в реальной жизни. Лицедейство укоренится, и пациент станет более напористым, агрессивным, экспрессивным и т. д. Но личность, берущая на себя чужую роль, не является реальной, а как, не будучи реальной, сможет она произвести реальные изменения в своей жизни? Единственное, чему сможет

И — 849

научиться больной — это как стать еще более глубоким невротиком, так в психодраме он лишь оттачивает свое мастерство в лицедействе по чужой указке, но отнюдь не способность поступать по велению своего истинного чувства.

Бывают случаи, когда больного настолько сильно захватывает роль в психодраме, что он реально теряет над собой контроль. Часто психотерапевт останавливает пьесу и обрывает такое состояние. Я ни разу не видел, чтобы кто‑нибудь из пациентов, участвующих в психодраме, падал на пол, потеряв контроль над своей «ролью». Чаще случается так, что пациент прекрасно осознает, что всего лишь играет роль. Он остается взрослым, разыгрывающим ситуацию «если бы». Пациенты на сеансах первичной терапии не играют и не лицедействуют. Они действительно являются в тот момент маленькими детьми, поведение которых не контролируется взрослым режиссером.

Суть сказанного состоит в том, что личность и есть ее невроз. Манипулирование фасадом, перестановка симптомов, предложение физических и ментальных путешествий, заучивание придуманных ролей в придуманных ситуациях — все это не имеет ни малейшего отношения к источнику проблемы. Возня с защитными системами может продолжаться вечно, и не закончится до тех пор, пока пациент не сумеет почувствовать свою собственную личность, свое истинное «я». До тех пор пока пациент не ощутит свою боль, все подходы окажутся тщетными — будь то психодрама, анализ сновидений, тренировка чувствительности, медитация или психоанализ.

У меня нет ни места, ни возможности обсудить здесь все прочие школы психотерапии, также как невозможно ответить на все без исключения вопросы, поднимаемые первичной терапией. Например, не есть ли это форма гипноза? По сути дела, это как раз нечто противоположное, хотя по условиям состояния весьма схожи. Невроз зарождается в тот момент, когда родители неявно предлагают ребенку отказаться от чувства собственной его личности и стать таким, каким он нужен родителям. В гипнозе практически происходит то же самое — сильный и ободряющий авторитет устраняет реальное чувство собственного «я» пациента и внушает ему другую «идентичность». Загипнотизированный индивид отдает свое «я» авторитету гип

нотизера, точно также как ребенок отдает свое «я» родителям и становится той личностью, какую ждут родители. Гипноз — это манипуляция нереальным фасадом. Например, лишенный чувств человек может играть в жизни роль профессора, но на сцене его можно превратить в Либерейса. Гипноз возможен, в первую очередь, потому, что личность расщеплена. Если личность ничего не чувствует, то ее можно превратить практически во что и кого угодно. Напротив, если личность ощущает свою цельность и чувствует свое «я», то я не верю, что ее можно превратить в кого бы то ни было еще. Такому человеку невозможно промыть мозги или загипнотизировать.

Не случайно, что человека, находящегося в глубоком гипнозе, можно колоть булавками, и он не будет чувствовать боли. Тест с уколом часто применяют для того, чтобы убедиться, что пациент пребывает в гипнозе. Мне представляется, что этот факт подтверждает положение первичной теории о том, что реальное чувство собственного «я» притупляется как при неврозе, так и при гипнозе. Таким образом, невроз — это своеобразная форма длительного и универсального гипноза. Если бы это было не так, то как следовало бы нам расценивать тот факт, что невротик не чувствует терзающей его боли? Бывает так, что в некоторых случаях гипноз вводит человека в квази- психотическое состояние. Если человек во время гипнотического сеанса становится Либерейсом, то он даже не знает, что он Либерейс, а другого сознания у загипнотизированного в этот момент нет; как сильно отличается это состояние от состояния больного, который, находясь в психиатрической больнице, считает себя Наполеоном? При неврозе, психозе и гипнозе мы имеем дело с расщеплением сознания, с отщеплением чувства и вторжением в личность нереальной идентичности. Невротические родители подсознательно навязывают своим детям идентичности и роли, а гипнотизер делает то же самое преднамеренно. Он может это делать, так как некоторые индивиды хотят, просто страстно желают отдать свою личность другому ради того, чтобы стать хорошим мальчиком или верноподданным. Потребность быть лояльным подданным — это то, что помогало воспитывать нацистов, готовых убивать других во имя отечества.

Первичная терапия противоположна гипнозу, потому что она погружает человека в его собственные чувства и отдаляет его от той иллюзорной личности, какую хотят видеть в нем другие. Полная наша вовлеченность в настоящее и истинное делает маловероятным, что некто сможет убаюкать часть нашей личности, а остальное отправить в путешествие за идентичностью. Реальную личность невозможно превратить в нациста. Она не может стать ни Либерейсом, ни Наполеоном. Реальный человек может быть только самим собой.