Книга Вопрос любви - Изабель Вульф

— Приближается развязка, Лора. Я вижу это… — говорила она теперь. Она имела в виду развязку моих отношений с Люком, но она уже произошла сутки назад. — И новое начало. — Она отпила кофе, затем закрыла глаза. — Вижу озеро, — сказала она спустя несколько секунд.

Я улыбнулась:

— В самом деле?

— Да. Дивное озеро, а вокруг просторы. Листья все пожелтели. Осень. Какие-то животные. Вхожу с ними в контакт. Погодите-ка… — Она свесила голову на одну сторону. — Как странно, — сказала она, морща лоб. — Похоже на… кенгуру…

— Это не кенгуру, — радостно сказала я. — Это валлаби.

С улицы доносились пронзительные гудки машин и возгласы протестующих.

— Что ж, спасибо за кофе, Синтия. Теперь пойду пройдусь. Там, снаружи, похоже, весело.

— Спасибо вам, Лора, за это. — Она похлопала по халатику. — Не хочется даже снимать.

Я прогулялась до конца Бончерч-роуд и, дойдя до Лэдброук-гроув, увидела участников движения «Улицы свободы» на мотоциклах, взбиравшихся вверх по склону, примерно человек двести, все дули в свистки и гудели сигналами, — а с ними антикапиталисты в масках Буша и Блэра и в костюмах других воротил. Это напоминало карнавал в Ноттинг-Хилле.

«Нет — бомбам, политикам и границам!» — гласили плакаты. «Расщепляйте грушу, а не атом!» Слоганы были написаны у них на спинах, груди и на огромных плакатах на шестах. «Солидарность с беженцами — даешь свободное перемещение людей, а не товаров! Занимайтесь переговорами, а не войной!» Протестующие были одеты в клоунов, викингов и священников или просто обернуты в газетные страницы из «Файнэншл таймс». Один из мотоциклистов был в белом костюме для крикета с надписью «Выбьем дух из капитализма!» на футболке. Два анархиста держали в руках огромный баннер: «Почему у полиции монополия на насилие?» Сами полицейские тем временем нервозно поглядывали на протестующих, стараясь казаться спокойными.

— Еще одно слово, и я тебя арестую, — пригрозил один полицейский человеку, одетому в свадебное платье с кружевами.

— Отвали, фараон!

— Еще одно слово, и я тебя арестую!

— Отвали, фараон!

— Еще одно слово, и я тебя арестую!

— Отвали, фараон!

Зазвонил мой мобильный.

— Лора?

— Том. — Я сделала звук громче, чтобы лучше слышать. — Как ты там? — спросила я, указательным пальцем затыкая левое ухо.

— Спасибо, нормально. А ты?

— Я тоже, спасибо.

— Хорошо. А теперь я хочу задать тебе очень серьезный вопрос.

— Да? Какой?

— Ну… ты правда сказала Нэрис, что, по-твоему, я самый шикарный, красивый, замечательный, великолепный, сексуальный, умный мужчина из всех, кого ты когда-либо встречала? Она недавно забегала проверить, как идут дела, и поведала мне, что ты сказала ей все это, без преувеличения. Я, конечно, достаточно благоразумен, чтобы не принять ее слова за чистую монету, — сказал он. — Вот и решил проверить. Так… это правда?

Секунду я колебалась.

«Все, что тебе нужно, — это любовь».

— Да, Том, — сказала я. — Правда.

Вместе с демонстрантами я дошла до Лэдброук-гроув, а там они оставили меня, направившись в Уэст-Энд, а я свернула в Холланд-парк. Пройдя в ворота, я почувствовала себя в тысячу раз счастливее, чем двадцать четыре часа назад, когда в последний раз входила сюда. Почему-то, после того как я все рассказала Тому, стало легче. Сегодня я уже не избегала детской площадки, как раньше. Я даже немного постояла рядом, наблюдая, как дети раскачиваются на маленьких качелях, скачут на пружинистых лошадках, карабкаются на «паутинки» и просто увлеченно, возятся в песке. И я знала, что однажды приду сюда со своим ребенком, ведь у меня еще есть шанс.

Я верю, что, если искренне желаешь детей, они появятся в твоей жизни тем или иным образом.

Еще в самом начале Лэдброук-гроув в газетном киоске я купила «Ивнинг стандард», и теперь, усевшись на скамейке, раскрыла газету. Поскольку сегодня выходной, выпуск был тоньше, чем обычно, — несколько слов об отключении электричества и его последствиях, две страницы о майской демонстрации, немного новостей из-за границы, обзор культурных событий, и тут, в разделе обзоров СМИ, мое внимание привлекла статья под названием: «УСЛУГИ НОРМАННА БОЛЬШЕ НЕ ПОНАДОБЯТСЯ». Она была о Скривенсе. В ней говорилось, что Р. Соул выгнал его за то, что тот от его имени покупал акции компании, подозреваемой в незаконных экспериментах над животными. Всем известно, что у Р. Соула пунктик насчет животных. Я вспомнила об ужасной заметке в «Инкогнито» и в каком кошмарном свете были преподнесены события, сколько боли и тревог мне пришлось пережить из-за этого, — не удержалась и украдкой улыбнулась.

Было половина седьмого. Я отправилась назад на Бончерч-роуд и приготовила себе омлет. К этому времени уже было восемь тридцать.

Бззззззззз! Я подошла к двери.

— Лора.

— Люк. — Он выглядел уставшим и растрепанным, половину его лица скрывала вечерняя тень. Наверное, он только успел положить чемоданы и сразу бросился сюда.

— Послушай, я понимаю, что ты очень сердишься на меня, Лора, прекрасно понимаю, но не было необходимости блокировать все мои звонки.

— Но я не хотела разговаривать с тобой, а ты продолжал звонить.

Он пытливо смотрел на меня.

— Не надо так, Лора.

— Люк, — терпеливо начала я, — ты сказал, что после Венеции все изменится, — именно так. — Я захлопнула дверь.

Бззззззззз! Я с неохотой открыла дверь снова.

— А ты знаешь, — начал он, — что во Флориде нельзя петь песни в купальнике?

— Нет, — устало произнесла я, — не могу сказать, что это было мне известно.

— А ты знаешь, что за один день бамбук может подрасти на тридцать шесть дюймов?

— Нет. — Я покачала головой. — Этого тоже не знала.

— А ты знаешь, что древние египтяне дрессировали обезьян прислуживать за столом?

— Это просто невероятно, только, может, мы это прекратим, Люк? Это бессмысленно.

Бззззззззз! Я снова открыла дверь.

— А ты знаешь, что… по неизвестным науке причинам у близнецов на Востоке гораздо больше общего, чем на Западе?

Я пристально посмотрела на него:

— Нет, я этого не знала. А ты знаешь — мне все равно. Ты мне очень нравишься, Люк, но мы не можем быть вместе. Мы можем снова стать друзьями, через какое-то неопределенное время, в будущем, но наши отношения невозможно начать заново. Мы прошли то же самое по второму кругу, и хватит.

— Прости, Лора, — взмолился он. — Я понимаю, я обманул тебя… во многих отношениях… с Магдой. Мне очень плохо…

— Не стоит, — вздохнула я. — Ты поступал так только потому, что любишь Джессику. Но знаешь что, Люк, почему бы тебе не ответить наконец на ее молитвы о том, чтобы мама и папа снова жили вместе?