Книга Герой - Александр Мазин

Девятого апреля девятьсот семьдесят первого года авангард ромейского войска вошел в никем не охраняемую клисуру[27]Сидера[28].

Одиннадцатого апреля, за пять дней до Пасхи, беспрепятственно преодолев опасное место, Цимисхий с передовым отрядом вступил на булгарскую землю.

Основные силы византийского войска, предводительствуемые проедром Василием, с обозом и осадными орудиями двигались не столь стремительно, но они могли позволить себе не спешить. Гемейские ущелья уже были под контролем ромеев.

Двенадцатого числа ромеи вышли в Преславе.

Но в Доростоле об этом еще никто не знал. В Доростоле всё еще ждали возвращения союзников: угров и печенегов. И пополнения из киевских земель.

Никто не пришел. Две тысячи хузарских всадников под водительством Элды и Рагуха — вот и все союзные войска, что были в тот год под знаменами Святослава.

Глава четвертая

Падение Преславы

— Они появились как из-под земли, — мрачно произнес Щенкель. — Сначала их было не очень много — тысяч семь-восемь. Но с ними был их кесарь. Так он сказал. — Щенкель кивнул на Калокира.

— Я узнал его золотые значки, — подтвердил патрикий.

— Их было не слишком много, — повторил Щенкель. — И я решил выйти и ударить. Сначала мы потеснили их, но потом появилась ромейская конница, и мы отступили за стены. Ночью было тихо. Мы готовились к осаде, а вот он (кивок на Калокира) — сбежал. Вместе со своей малой дружиной.

— Я не сбежал! — возразил патрикий. — Я ушел за помощью. К нашему князю. Если хочешь назвать меня трусом, назови. И пусть нас рассудит железо!

Собравшиеся в шатре Святослава воеводы заворчали. Все знали, что Калокир очень ловок на мечах. Вдобавок Щенкель был ранен и измотан. И сказал он правду: Калокир именно сбежал. Сообщить Святославу о беде мог бы обычный гонец.

— Судить здесь буду я! — рявкнул Святослав, обрывая возникший ропот. — Ты, Калокир, уже солгал мне, когда сказал, что ромеи не воюют в праздник своего Бога.

— Я не солгал! — запротестовал патрикий. — Пасха — время мира. Начав войну, Иоанн попрал не только человеческие законы, но и закон Господа!

Святослав в упор посмотрел на Калокира. Несколько лет назад они с патрикием побратались, и ромеи стал одним из ближников великого князя. До сих пор его советы были верными и полезными. До сих пор...

Под пристальным взглядом великого князя патрикий смутился, опустил голову. Знал, что виноват.

— Говори, — велел Святослав Щенкелю.

— Ночью было спокойно, — продолжил воевода. — Но утром ромеям подошла подмога, огромное войско...

— Огромное?

— Думаю, не менее сорока тысяч. С орудиями, лестницами и прочей осадной снастью. Мы стояли крепко. И булгары были с нами. Но ромеев было очень много. Они захватили часть северной стены. Мы бы их удержали, но у ромеев были лазутчики в городе. Пока мы дрались на севере, еще один отряд ромеев зашел со стороны реки и лазутчики открыли им южные ворота. Тогда мы отошли во дворец и укрепились там. Мы думали: если продержимся несколько дней, ты, княже, успеешь прийти нам на помощь.

Сначала всё складывалось. Ромеи грабили Преславу, на нас не очень давили. Но потом ромеи стали метать в нас горшки с огненным зельем, начался пожар, и я понял, что нам не устоять. Тогда собрал всех, открыл ворота, и прорвался, и ушел из города. Ромеи гнаться не стали, потому что грабили город и дворец.

— ... И тушили пожар, — подал голос Духарев.

Он сидел чуть в стороне. После недавней размолвки отношения их со Святославом были довольно прохладные.

— Ты откуда знаешь, воевода? — обернулся к нему Щенкель. — Тебя же там не было!

— Там были мои люди, — сказал Духарев. — Во дворце.

— Тогда почему они не сражались? — нахмурился Щенкель.

— Они сражались, — сказал Духарев. — Вместе с твоими. Когда ты уводил своих, они продолжали драться. Ты ведь только своих увел, Щенкель!

— Я хотел спасти своих воев, — пробормотал воевода. — Твои ведь тоже спаслись, коли сумели тебе рассказать о том, что было.

— Спасся один. Успел содрать бронь с убитого и прикинуться ромеем. Мой десятник Дементий.

— Мой опцион... — пробормотал Калокир.

— Бывший, — уточнил Сергей. — Он был во дворце, видел ромейского кесаря, и даже видел, как к нему привели царя Бориса с женой и детьми.

— Что с ними сделал кесарь ромеев? — спросил Святослав. — Убил?

— Нет, сохранил им жизнь. И даже величал Бориса владыкой булгар. Но это всего лишь слова. Казну царскую он забрал, город разграбил и даже имя городу сменить повелел. Теперь Преслава не Преслава, а Иоаннополь.

— Иоанн уже идет сюда? — спросил Святослав. — Что говорит твой десятник?

— Придет обязательно. Но когда Дементий покидал город, ромеи уходить оттуда не собирались. Они собирались продолжать грабеж и праздновать Пасху. Очень верно сказал Калокир: в праздник ромеи не воюют — только разбойничают.

— Надо было забрать казну у этого малохольного кесаря Бориса, — заметил Икмор. — Сколько добра пропало! Что будем делать, княже? Драться? Или отступить? Если Щенкель не перепутал — ромеев вдвое больше, чем нас.

— Еще не известно, сколько против нас ромеев, — возразил Святослав. — Выясним всё — и будем решать. Сесть на лодьи и уплыть — дело недолгое.

— Но решать, княже, придется быстро, — вновь подал голос Духарев. — Сюда идет большой ромейский флот. С огненосными кораблями. Когда придет, отступать будет поздно.

— Откуда ты всё знаешь? — недовольно, но с оттенком уважения спросил великий князь.

— Вот знаю, как видишь, — сказал Духарев. «Кабы ты не наехал на меня за Мышату, и ты бы знал». — мысленно добавил Сергей.

Святослав думал всю ночь. Уж очень ему не хотелось уходить из Доростола. Так ничего и не решил.

Глава пятая

Викинг и варяг

Ромейское войско вышло из Преславы семнадцатого апреля, но идти к Доростолу не спешило.

Сначала ромеи взяли город Динию. Взяли легко: гарнизона русов там не было, а булгары сдались практически сразу. Что не помешало ромеям разграбить город.

Немного дольше армия Цимисхия простояла под Плиской, прежней столицей Булгарии. Там оборону держали не только булгары, но и пятьсот русов. Но под натиском многократно превосходящих сил пала и Плиска.

Та же участь постигла еще с десяток городов. Ромеи грабили всё. Дочиста. Даже церкви. По части последних особенно отличился родич Цимисхия магистр Иоанн Куркуас. Впрочем, и сам василевс, хоть и провозгласил себя «освободителем булгар», вел себя как завоеватель в чужой стране. Тем не менее булгары, ранее бывшие в союзе с русами, теперь сотнями и тысячами переходили под знамена ромейского императора.