Книга Магнатъ - Алексей Кулаков

«Надеюсь, мое скромное участие поможет Витте продавить свой вариант с местом размещения новой военно-морской базы флота. Если Либава пролетит, а Мурманск появится на картах империи раньше на двадцать три года — знакомая мне история наконец-то начнет изменяться».

Оскалившись на мгновение в свирепой ухмылке, князь сплел пальцы в замок.

— Заодно и я, многогрешный, немного погрею руки на строительстве железной дороги и самой базы.

А уж какие откроются возможности! Еще со школьной поры Александр помнил, что Кольский полуостров — просто-таки уникальное образование по части всяких полезных ископаемых. Никель, платиновая группа металлов, железо, редкозем вроде бериллия или титана, сырье для фосфатных удобрений и алюминия, месторождения ювелирных и полудрагоценных камней…

— М-да. Вот только где бы взять батальон, а лучше сразу полк геологов?

Немного помечтав о грядущих славных временах, хозяин кабинета внезапно встрепенулся. Раз уж он так дружит с Витте, то надо бы позаботиться и о том, чтобы в будущем Китайско-Восточную железную дорогу строили не на казенные средства с добавлением французских денег, а совсем даже наоборот. Процентов десять участия казны, а остальное пусть добавят Ротшильды и банкиры помельче — самое оно будет!.. Насколько он помнил, во время возведения дороги строителям регулярно приходилось отбиваться от хунхузов, затем во время восстания ихэтуаней в тысяча девятисотом году бравые китайские крестьяне растащили и разломали семьсот верст готового пути, мимоходом перебив часть строителей. А через пять лет, после поражения в русско-японской войне, большая часть КВЖД и вовсе перешла под контроль островной империи. Спрашивается — и зачем тогда все затевалось?

«По всей видимости, чтобы помочь бедному и технически отсталому Китаю обустроить одну из своих самых малолюдных и бедных окраин. Дело, кстати, очень хорошее — если затем отжать эту провинцию под себя. Но что-то как-то оно сомнительно… Значит — строить будем, но на французское золото, русскими строителями и техникой, а в документах не забыть предусмотреть пункт об обстоятельствах непреодолимой силы — и пусть китайцы потом рельсы крадут и шпалы жгут себе на здоровье!.. Хм. Или лучше вообще ничего не строить, а сначала решить вопрос с принадлежностью Южной Маньчжурии? Надо все хорошенько обдумать».

Отложив газету в сторонку, Александр вытянул из жилеточного кармашка золотую луковицу часов, щелкнул крышкой и тут же начал собираться: подходило время немного повращаться в светском обществе, путем участия в устраиваемом графом Сумароковым-Эльстоном небольшом приеме. Всего-то тридцать — сорок гостей! «Можно сказать, посидим тесным уютным кружком».

Уже на выходе из конторы он вспомнил, что на прием может пожаловать великий князь Сергей Александрович, официальный покровитель художников и скульпторов, а неофициально — предводитель секс-меньшевиков древней столицы. Не зря же после его становления московским генерал-губернатором некоторые записные остряки начали печально шутить, что, мол, раньше Москва стояла на семи холмах, а теперь вот на одном бугре…[62]

«Опять будет вымогать пожертвования на свой Музей изящных искусств!»

Остановившись и немного поразмыслив, аристократ печально вздохнул. Слишком много интересных ему людей будет на этом приеме, так что тут не до чистоплюйства — личные знакомства на пустом месте не появляются. Но как же неохота идти! Поймав экипаж и усевшись на чуть припорошенный снежинками диванчик, Александр вспомнил про оставленную в кабинете газету, затем мысли его перескочили на его императорское высочество Алексея Александровича, его стараниями потерявшего небольшую, но очень важную для любого мужчины часть организма. Настроение вновь повысилось до отметки «отлично», а в голове сами по себе стали появляться идеи насчет ущерба уже для тушки знатнейшего и именитейшего мужеложца Российской империи.

«Впрочем, его и без меня вполне прекрасно взорвут эсеры. Карета вдребезги, самого на клочки, голова на одной крыше, ноги на другой, кишки на третьей…»

— И чего это я так на него взъелся? Милейший же, в сущности, человек!

Но оглянувшийся на его тихие слова извозчик услышал совсем другое:

— Большой Харитоньевский переулок, голубчик, да побыстрей.

Довольно поздним утром воскресного дня напротив трехэтажной громадины Московского Александровского женского института остановился потертый фаэтон.

— Благодарствуем, вашсиясво!..

Упрятав серебряную монетку куда-то в недра своего темно-синего извозчицкого кафтана, «водитель» рыжего мерина замер в ожидании нового клиента — а его недавний пассажир, поддернув рукава своего дорогого пальто и мельком оглядевшись по сторонам, направился к входу в учебное заведение.

— Господин?..

— Князь Агренев с визитом к воспитаннице Ульяне Вожиной.

— Извольте немного обождать, ваше сиятельство.

Впрочем, ожидания как такового почти что и не было — две минуты спустя пожилой швейцар принял на руки верхнюю одежду аристократа, а подошедшая классная дама легким жестом пригласила попечителя одной из ее учениц следовать за собой.

— Bonjour, oncle Sacha.[63]

— Bonjour, Ouliana.[64]

После обмена приветствиями молодой аристократ повернулся к и не подумавшей оставить их наедине классной даме, с легким недоумением вздернув правую бровь:

— Мадам?..

После чего та все же соизволила отойти на несколько шагов в сторону.

— Держи, красавица.

Вручив девочке небольшое письмо от Савватея и дюжину фотокарточек, на которых счастливый отец то крепко обнимал любимую супругу, то неловко, но очень бережно держал на руках трехмесячного сына, крещенного Александром (командир, вы не думайте чего, это в честь дедушки Марыси!), попечитель тактично отвернулся, рассматривая зал для свиданий с посетителями.

«Ну что сказать, миленько. Вроде бы в прошлый раз шторы были темно-зелеными? И горшки с цветами располагались как-то по-иному. Ох уж эти женские забавы с вечными перестановками и изменениями в интерьере!»

Впрочем, разглядывания довольно скоро пришлось прекратить: услышав влажные похлюпывания покрасневшего носика, попечитель тут же присел рядом, бросив предостерегающий взгляд на встрепенувшуюся классную даму. Слегка прижал к себе юную Вожину, ловким жестом вытянул из кармашка белоснежный платок…

— Возьми.

— Благодарю вас, у меня свой.

Спрятав платок обратно, князь нахмурился в искреннем недоумении.

— Как учеба?

Покосившись на классную даму, ученица с готовностью призналась: