Книга Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

А затем разразилась война с племенами маллов и оксидраков, объединенные силы которых, по Диодору, насчитывали 80 000 пехоты, 10 000 конницы и 700 колесниц. Парадокс ситуации заключался в том, что эти племена постоянно воевали друг с другом, а накануне вражеского нашествия замирились и решили объединить усилия в борьбе с внешним врагом: только никак не могли договориться о том, кто же возглавит эту борьбу. В итоге, так ни о чем и не договорившись, они разошлись по своим городам, решив каждый бороться с грозным врагом в одиночку. Очень интересна реакция македонской части армии, когда они узнали о предстоящей войне: «Македонцы же, полагая, что они уже преодолели все опасности, теперь, когда узнали, что им предстоит новая война с самыми свирепыми племенами Индии, испуганные этой неожиданной опасностью, снова стали донимать царя мятежными речами. Отказавшись от переправы через Ганг и следующие за ним реки, он, мол, не закончил войну, а только изменил ее» (Курций Руф). Как ни хитрил Царь царей, как ни скрывал свои истинные намерения, но шила в мешке не утаишь и тайное всегда становится явным. Создается такое впечатление, что Александру уже все равно, где и с кем воевать – не получилось на Востоке, будем воевать на юге, перебьем всех на юге – найдем врага где-нибудь еще! А чтобы его солдатам не лезли от безделья в голову глупые мысли, Македонец сразу же развязал боевые действия.

И здесь очень показателен состав отряда, который царь взял с собой для участия в боевых действиях, Арриан его приводит: «Сам он, взяв щитоносцев, лучников, агриан, отряд так называемых «пеших друзей» Пифона, всех конных лучников и половину конницы «друзей», повел их через безводную пустыню на маллов, независимое индийское племя». То есть мы наблюдаем очень интересный момент – во всех последних военных операциях Александр не просто активно, а с завидной регулярностью использует тактический прием, который заимствовал у покоренных нардов. Еще раз обращу внимание на то, что царь не чурался перенимать на Востоке все полезное, и вполне понятно, что со временем у него появилась мысль привить на завоеванных территориях лучшие военные традиции Запада. Синтез двух военных систем мог дать ему в руки чудовищное для того времени оружие, и можно не сомневаться, что теперь шансы противников, решивших ему противостоять, были бы равны нулю. Между тем, боевые действия против маллов начались с крупного успеха – Искандера Двурогого ждали со стороны реки, а он внезапно появился со стороны пустыни и с ходу атаковал врага. Люди в городе ни о чем не подозревали, занимались своими делами, безоружные и неготовые, в полной уверенности, что дозоры, выставленные вдоль реки, вовремя донесут о приближении неприятеля. А Двурогий, словно смерч, налетел из пустыни! В окрестностях города произошла страшная бойня, кому посчастливилось, те успели укрыться за городскими стенами, остальные легли под мечами воинов Искандера. Город был взят в кольцо, но жители вследствие понесенных потерь уже не имели возможности защищать главные стены и укрылись в крепости, которая возвышалась над городом. Александр лично возглавил атаку на цитадель, его солдаты кинулись на стены разом и со всех сторон – из индов в живых не осталось никого, 2000 человек было перебито.

Войско отдыхало до ночи, а потом царь повел его к Гидраоту – по слухам, множество маллов пытались переправиться на другой берег. Ни один полководец того времени не мог сравниться по скорости передвижения с войсками Македонца – стремительным броском он опять застал индов врасплох, на этот раз на переправе, в очередной раз нанес им поражение, форсировал Гидраот, вновь сразился с маллами и вновь торжествовал победу. Разбитые несколько раз инды бежали в укрепленный город брахманов, надеясь там закрепиться и остановить страшный натиск Завоевателя. Не вышло – подойдя к городу, сын Амона велел одним воинам подкапывать стены, другим сколачивать лестницы, а третьим отдыхать, чтобы, как только все будет готово, идти на приступ. Он решил ничего особенного не выдумывать, а применить ту тактику, которую часто применял в последнее время – одновременная атака на стены со всех сторон. И едва рухнула подкопанная стена, как воины царя пошли на приступ – одни прорвались на улицы через пролом, другие, приставив к стенам десятки лестниц, смели защитников и ворвались внутрь города. Царь первым залез на стену и сражался как простой воин, разгоняя адреналин в крови, не обращая внимания на то, что он подвергает свою жизнь опасности. В этот раз обошлось, но всякое везение рано или поздно заканчивается, а Александр, судя по всему, забыл, что он все-таки Александр, а не Ахиллес. Маллы оказали жесточайшее сопротивление – большая часть защитников рубилась и погибла на улицах, остальные же, не желая попадать в плен, подожгли свои дома и, закрывшись в них, сгорели.

А Македонец все не мог остановиться. Он развернул наступление в глубь страны, и жители толпами покидали города и деревни, лишь бы бежать подальше от армии страшного Искандера Двурогого. «Он застал города брошенными и узнал, что жители бежали в места пустынные» – с чем-то подобным он уже сталкивался, а потому приказ его солдатам и командирам был короток: «если им случится встретить индов, бежавших в леса, – а берег реки был покрыт ими, убивать тех, кто добровольно им не сдается» (Арриан). И воины сына Амона залили кровью всю страну маллов, как когда-то в Согдиане карающая рука Искандера обрушилась на целый народ. Но никто не собирался сдаваться Завоевателю, решающая битва была впереди, и она чуть было не стала для Царя царей последней.

* * *

Сначала маллы хотели дать решающий бой врагу у своего главного города, но потом решили его оставить, собираясь дать сражение на более выгодной позиции – высоком берегу Гидраота. Выстроившись в боевые порядки, они поджидали неприятеля, и тот не заставил себя долго ждать – появилась кавалерия, которую вел сам Двурогий. Как и у Граника, Александр решил атаковать с ходу, конница ринулась в реку и стремительно форсировала ее. Маллы чуть отступили от берега, а когда всадники стали карабкаться вверх по откосу и выходить на обрыв, сомкнули строй и пошли в атаку. С одной конницей Царь царей не рискнул идти на правильные боевые порядки, но тут подоспела пехота – сначала легкая, а потом и тяжелая. Видя, что ход сражения стал меняться не в их пользу, инды начали отступление в ближайший город, который был очень сильно укреплен. Следом за ними подвел свою армию к городу и царь, но на приступ не пошел, а велел ставить лагерь. Его войско было настолько измучено стремительными переходами, особенно кавалерия, что требовался хотя бы небольшой отдых, а потому штурм отложили на завтра.

А на следующий день начался штурм – тяжелая македонская пехота атаковала стены по всему периметру, и маллы, не имея сил отразить атаку, отступили во внутреннюю крепость. Солдаты Александра сразу же пошли на приступ, рассчитывая взять ее с ходу, но тут случилась неприятность – выяснилось, что только немногие захватили с собой лестницы. Царь торопил своих людей – одних послал подкапывать стены, другим велел быстрее лезть на стену. Но ему казалось, что все происходит слишком медленно и что его воины все делают не так, как надо – в итоге, разозлившись, он выхватил лестницу, приставил к стене и, прикрываясь щитом от летевших стрел и копий, полез наверх. Вслед за ним полезли его телохранители, Певкест и Леоннат, а также щитоносец Абрея, внизу столпились остальные гипасписты, ожидая своей очереди подняться. А на стене Александр демонстрировал чудеса храбрости и мастерского владения оружием: одних индов он зарубил, а других щитом столкнул со стены. На какое-то время он оказался совсем один, и гипасписты, перепугавшись за своего полководца, ринулись вверх по лестнице, ему на помощь. И в этот момент, как и положено, лестница не выдержала тяжести и сломалась, а македонцы горохом посыпались вниз.