Книга Особо опасен - Джон Ле Карре

Палец Абдуллы соскользнул двумя строчками ниже. Судоходная компания на Кипре. А это еще к чему? Только что была всемирно известная благотворительная организация в Эр-Рияде, и вдруг какая-то опереточная компания в Никосии. Отчасти чтобы отстраниться от Абдуллы, отчасти чтобы развеять сомнения, Брю развернулся к Аннабель.

— А как вам обоим это? — спросил он по-немецки. — Вроде ничего такого. Только сумма… пятьдесят тысяч зеленых. Судоходная компания «Семеро друзей» в Никосии.

— А-а. Это важнейшая структура для недужных в Йемене, — объяснил ему Абдулла, прежде чем Аннабель успела перевести вопрос Иссе. — Если ваш клиент озабочен доставкой медицинской помощи во все уголки уммы, то эта компания идеальна для достижения цели.

Положив руки на края клавиатуры, Брю ждал, пока Аннабель переводит на русский:

— Доктор Абдулла говорит, что народ Йемена сильно страдает от бедности. Эта уважаемая судоходная компания имеет большой опыт доставки всего необходимого. Ты хочешь иметь с ней дело или нет?

Исса задумался. Ответил «да», потом «нет», потом пожал плечами. Наконец его озарило.

— В турецкой тюрьме вместе со мной был йеменец. Он был так болен, что в результате умер! Такое не должно повториться. Включите эту компанию, мистер Томми, включите!

Брю послушно впечатал реквизиты судоходной компании и мысленно проделал вместе с деньгами путь по воздуху: клиринговый банк, через который «Фрэры» делали все проводки, — в докомпьютерные времена достаточно было написать на платежке свое имя, — затем Анкара и, наконец, какой-то турецко-киприотский клоповник в Никосии, скорее всего похожий на выносной сортир, на ступеньках которого греются на солнце шелудивые псы. Кто-то похлопал его по плечу. Аннабель. Если не считать рукопожатия, она до сих пор ни разу до него не дотронулась.

— Здесь амперсанд. А вы поставили косую черту.

— Правда? Где? О господи, точно. Свалял дурака, ничего не скажешь. Спасибо.

Он поставил амперсанд. Большой труд закончен. Четырнадцать кретинских банков и одна паршивая судоходная компания. Ему оставалось последнее: нажать «Enter».

— Мы закончили, фрау Рихтер? — спросил он весело. Его рука с вытянутым средним пальцем зависла над клавиатурой.

— Исса? — Она посмотрела на него вопросительно.

Тот рассеянно кивнул, уже пребывая в своих мыслях.

— Доктор Абдулла, никаких проблем?

— Нет, спасибо. Я, естественно, полностью доволен.

«На все свои сто процентов?» — подумал про себя Брю.

По-прежнему глядя на клавишу «Enter», он спросил себя, какое выражение ему следует придать своему лицу, когда он ее нажмет.

Счастливого банкира, который в эту минуту облегчает активы собственного банка на двенадцать с половиной миллионов? Вряд ли.

Счастливого тем, что он услужил сыну и наследнику своего многолетнего клиента?

Или тем, что он спасает Аннабель из чудовищной заварухи, а Иссу от бесконечных тюрем, если не чего-то похуже?

Наверняка последнее. На всякий пожарный он напустил на себя выражение скуки и в ожидании облегчения ударил по клавише сильнее, чем хотел.

Вот и ушел последний Липицан. Прощай, Эдвард Амадеус, кавалер ордена Британской империи. Прощай, Йен Лампион, и да поможет Бог тебе и всем, кто стоит за твоей спиной.

Ему осталось выполнить последний долг.

— Доктор Абдулла, с вашего разрешения я вызову для вас такси за счет банка.

И, не дожидаясь ответа, набрал номер, который дал ему Лампион специально для этого случая.

#

Проехав сквозь невидимые вешки, коими Мор обозначил запретную зону, мимо «почему-то» не эвакуированных машин на перекрестках, и амбалов с простодушными, как на подбор, лицами, и инженеров с фонариками, неубедительно ремонтирующих распределительные коробки, Бахман припарковал такси на стоянке перед банком «Фрэры», на специальном пандусе, поднял воротник тужурки и, как всякий поджидающий таксист, включил радио и вперил невидящий взгляд в ветровое стекло… и очень даже видящий в спутниковый навигационный экран, незаметно мерцающий под приборной доской на уровне его колен. Изображение было, а вот звук, по милости технической службы Мора, куда-то пропал.

Стоило ему припарковаться, как двое его наблюдателей пристроились на «ауди» полууровнем ниже, только на улице. Они должны были там находиться на крайний случай, если вдруг Веха не отнесется благосклонно к идее своего умыкания в неизвестном направлении. Наказ, который Бахман крепко вбил им в голову: ждать в машине, пока он их не призовет, и не якшаться с людьми Мора под страхом отлучения от церкви.

Бахман исподтишка бросил взгляд на соседние дома и, к своему ужасу, заметил две размытые фигуры на крыше и еще две перед тупичком, упирающимся в приозерное шоссе Биннен-Альстер. Судя по безмолвной картинке на навигационном мониторе, Аннабель и Феликс переминались в холле, пока Брю проводил Веху на первый этаж в гардероб, а затем снова поднялся наверх, то ли тоже одеться, то ли наскоро пропустить рюмочку.

Аннабель и Феликс смеялись, немного зажато, разделенные несколькими метрами. Бахман впервые видел Аннабель в платке. Тем более смеющуюся. Феликс, вскинув руки над головой, устроил что-то вроде жиги. Вероятно, чеченский танец, подумал Бахман. Аннабель в своей длинной юбке робко составила ему компанию. Впрочем, пляска оборвалась, едва начавшись.

Бахман закрыл глаза и через пару секунд снова открыл: он все так же сидит в такси в ожидании, когда дадут зеленый свет, нарушив прямой приказ Аксельрода. Что поделаешь, он, Гюнтер Бахман, прославился своими импровизациями, горбатого могила исправит. В курсе событий только тот, кто находится в гуще событий, — «закон Бахмана». Но к чему, к чему, к чему эти бесконечные затяжки? Если они там в Берлине не облажались — чего никогда нельзя исключать, — Абдулла скомпрометирован по самые гланды, так что операция должна закончиться триумфом. Но тогда почему оркестр не играет туш и почему ему не дают зеленый свет, хотя счет пошел на минуты?

Зазвонил его сотовый. Это была Ники.

— Письменный приказ. Только что поступил.

— Читай, — пробормотал Бахман.

— «Проект откладывается. Освобождайте район и возвращайтесь на железнодорожную станцию в Гамбурге».

— Кто подписал?

— Координационный комитет. Наверху — твой условный знак, внизу — коркома.

— Без имени?

— Без.

Стало быть, консенсусное решение. Кто бы там ни дергал за ниточки.

— Именно проект? Проект откладывается? Не операция?

— Проект. Об операции ни слова.

— И ничего о Феликсе?

— Ничего.

— А о Вехе?

— Тоже ничего. Я прочитала тебе все дословно.