Книга Запретное чтение - Ребекка Маккаи

— Ты разберешься, где какой?

— Непременно, — ответил Тим.

— Ну, ни пуха.

— К черту.

Следующий час я посвятила уборке — не потому, что считала, будто Тим или будущий жилец с большим вниманием отнесется к тому, насколько тщательно вычищен ковер, а потому, что это было единственное занятие, которое я смогла себе придумать. Я протерла уксусом окна, отскребла крутящийся круг из микроволновки и освободила аптечку.

Наконец Тим вернулся, он обеими ладонями забарабанил в дверь и вихрем влетел в квартиру — задыхающийся, раскрасневшийся и абсолютно счастливый.

— Я был великолепен! — кричал он, описывая бешеные круги вокруг журнального столика. — Люси, я был просто охрененно крут, а там, как назло, не оказалось ни одного театрального критика! Впрочем, это не важно! Я был сногсшибателен! И кстати, хочу заметить для протокола: этот мальчишка, конечно, стопроцентный гей. У него это на лбу написано. Но, Люси, ты бы видела меня! Я такой: «Мэм, я хочу предложить вам бесплатную пробную подписку», и она уже хочет взять у меня журнал, но я говорю: «Видите ли, мы обязаны вручать издание исключительно людям из нашей целевой аудитории» — и дальше рассказываю ей, что видел у них во дворе баскетбольное кольцо, и у нее, мол, наверное, есть сын-подросток, тогда она такая: «Нет-нет, моему сыну всего одиннадцать лет», но в этот момент он появляется на пороге у нее за спиной и выглядывает такой: «Что там? Что?» В общем, все получилось просто идеально!

— Он нормально выглядел? — спросила я.

— В смысле? Типа здоров ли он? Вполне! Но немного такой, знаешь, на взводе. Взбудораженный какой-то. Но кровавых ран на нем не было, ничего такого. Они даже пригласили меня в дом. И вот я, значит, стою у них в прихожей, и мамаша спрашивает, какая у нашего журнала направленность. Я сказал: евангелическая. Подумал еще, что, может, сморозил глупость, но, видимо, ничего, нормально. Ну и дальше я уже сказал эту твою фразу, как договаривались. Такой: «Журнал издается в Вермонте, но у нас есть отделения в Айове, Огайо и на Оаху, Гавайи». Ты бы видела лицо парня в этот момент! По-моему, он подумал, что сейчас я его выдам. Уставился на меня вот такенными глазами из-за ее плеча. И тут я вижу — у него прямо как будто колесики закрутились, сообразил, что единственный человек, который знает фразу про штаты, — это ты. А мамаша тем временем все задает и задает мне вопросы — про то, какая у нас философия и кто нас издает. Тогда я протягиваю ей экземпляр — чистый — и говорю: «У вас случайно нет котов? У меня что-то глаза слезятся». Парень такой: «Нет, у нас только морская свинка!», а я на это: «О, а у меня в детстве были хорьки». Мамаша занята — читает журнал, и тогда мне удается как-то ему подмигнуть или что-то вроде этого, и тут до него доходит — вот прямо видно, что до человека наконец по-настоящему дошло! Тогда я и ему протягиваю экземпляр. И говорю: «Изучи внимательно — возможно, здесь найдется для тебя кое-что любопытное. Не пожалей времени, полистай, когда будет свободная минута, и очень может быть, что журнал поведает тебе много полезного и важного». Он выхватил у меня журнал и чуть ли не под майку себе затолкал, чтобы мамаша не перехватила. Кстати, тетка — абсолютная анорексичка.

Тим продолжал кружить по комнате, а я продолжала нервно трястись, сидя на диване и наблюдая за удивительной заводной игрушкой, которую сама запустила.

— Расскажи мне, какой у них дом, — попросила я.

— Да вроде бы нормальный. Никаких гигантских распятий, ничего такого, если ты об этом. Идеальная чистота. В гостиной я разглядел пианино. Все такое, знаешь, в безупречном вкусе, но добавлено немного игривости. В таких домах попадаются разные там вышитые подушки с корабликами — что-нибудь вроде того. Правда, сам я у них никаких корабликов не увидел, но они там вполне могли быть.

Почему-то мне грел душу этот образ нормальности. А может, было попросту приятно хоть как-то представлять себе дом Иэна.

— Ну а потом что? — спросила я.

— Ну а потом вот что. Я говорю: «Так как, оформить вам пробную подписку сейчас, или вы потом самостоятельно заполните карточку, вложенную в журнал?» Мамаша уже собирается придумать какую-нибудь отговорку, чтобы получше изучить журнал, но Иэн кричит: «Мам, можно, я поднимусь к себе и почитаю это?» Мне уже показалось, что она вот-вот скажет «нет», потому что захочет все-таки для начала проверить, все ли в журнале в порядке, но я стоял там такой, полный надежд, и в итоге она все-таки разрешила ему уйти наверх и пошла меня провожать. Парень взлетел по лестнице раньше, чем я дошел до входной двери. Я уверен, что он сразу же ринулся к себе в комнату и заперся там на замок. Если, конечно, у него голова варит.

Тим наконец перестал кружить и, остановившись, раскинул руки в стороны.

— Ну так как? — спросил он. — Здорово я выполнил задание?

Он, наверное, ждал от меня всего-навсего аплодисментов, но я встала и обняла его.

— Ты восхитительный! — сказала я. — И никогда никому об этом не расскажешь.

Когда Тим ушел, я подхватила еще несколько вещей и, как в тумане, спустилась вниз и пошла к машине. Пока я катила по городу, начался дождь. Я еще раз проехала мимо тихого дома Дрейков, трижды посигналила и навсегда покинула Ганнибал. Я представила, как Иэн сидит у себя в комнате и нетерпеливо листает страницы журнала. Он наверняка сразу узнает мой неряшливый почерк.

На листках, вклеенных в журнал, были списки, которые я составила, сидя в своей перевернутой вверх дном квартире. «Книги, которые нужно прочитать в 11 лет» — так назывался первый из них. Первым пунктом в этом списке шел «Дэнни — чемпион мира»[81]— очаровательная ода гражданскому неповиновению, а за ним следовала вся серия про волшебника из страны Оз («Только смотри, чтобы книги были написаны настоящим Л. Фрэнком Баумом! — приписала я. — А не просто Фрэнком без «Л.»») и еще десять книг — мне страшно было подумать, что Иэн их НЕ прочитает, и я стопкой выложила бы их на его протянутые руки, если бы по-прежнему оставалась библиотекарем.

Список «Книги, которые нужно прочитать в 12 лет» начинался с «Дающего» и «Золотого компаса» и заканчивался «Повелителем мух».

Мне трудно было представить себе четырнадцатилетнего Иэна или Иэна шестнадцатилетнего, но по мере того как составлялись мои списки, я видела, как его сознание растет и приобретает форму, и у меня не оставалось сомнений в том, что Иэн, который только что пришел в восторг от книги «Над пропастью во ржи», готов приступить к «Сепаратному миру»[82], «Вещам, которые они несли с собой»[83]и большим дозам Уитмена.

Восемнадцатилетнему Иэну я советовала прочитать «Дэвида Копперфилда» («Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это место займет кто-нибудь другой, должны показать последующие страницы»[84]), «Средний пол»[85], Альфреда Хаусмана и Джанет Уинтерсон[86].