Книга Синдром бодливой коровы - Галина Куликова

— То есть это я сама себя втянула в историю? —прежним насмешливым тоном уточнила она.

— Нет, конечно, если бы нам не надо было следить заМакаром…

— Послушай, пока не забыла: а зачем люди из «КЛС»обшаривали Любочкину спальню?

— Думаю, они проверяли, не оставила ли она каких-нибудьзаписей, касающихся Ясюкевича и его методики «Сожги неприятности».Подстраховывались. Ведь она могла вести дневник или упомянула о чем-нибудьтаком в разговоре с Ясюкевичем.

— Я тебя перебила.

— А я уже все рассказал.

— Нет, не все. Был еще Артем, был Юхани. Впрочем, сЮхани мне и так все ясно. Я разговаривала с мамой.

Самойлов прикончил сигарету и, размазав окурок по всейпепельнице, сказал:

— Ох, как я злился на тебя за то, что ты вытурила Вовку!

— Могу себе представить. И чего дуре-бабе надо, верно?И такого ей предложили, и сякого! А она нос воротит. Так?

— Примерно. Нет, ну сама же просила брюнета с короткойстрижкой, с родинкой на щеке! — раздраженно воскликнул он.

Настя посмотрела на него злыми глазами и уточнила:

— Я разве у тебя просила?

Поскольку Самойлову нечего было ответить, он достал стакан,полез в холодильник и начал вытряхивать из ванночки кубики льда. Кубики летелив разные стороны.

— Ладно, давай уж доведем разговор до логическогозавершения, — вздохнула Настя. — Признайся, где ты раздобыл Артема?Честно тебе скажу, когда я его увидела, то была потрясена. Люся тоже былапотрясена.

— Да уж. Клану Ривз! — закатил глазаСамойлов. — Он что, действительно такой потрясающий?

— Киану Ривз — да, Артем — нет.

— Но он на него похож, — оскорбился Самойлов,словно заправская сваха за любимого кандидата в женихи.

— В последние дни мне стало ясно, что красивое лицотолько сбивает с толку, — заметила Настя, корябая диванную обивку ногтем.

Самойлов тут же подсел к ней и спросил:

— Можно я приму это на свой счет?

— Разве ты считаешь себя некрасивым? — удивиласьНастя.

Самойлов напряженно посопел, потом ответил:

— Сам бы я никогда не стал набиваться тебе в приятели,полагая, что ты на меня не клюнешь.

— Вот, значит, как?

— Значит, вот так.

— Кстати, как это получилось, что я попала именно подтвои «Жигули»?

— За тобой постоянно ходил мой наблюдатель, —ответил Самойлов. — И еще кто-нибудь на колесах находился на подстраховке.В тот раз на подстраховке был я. Просто крутился поблизости. Мне даже встрашном сне не могло привидеться, что ты выкинешь такой фортель.

— Я была в отчаянии.

— Я тоже. Представляешь, что я чувствовал? Чуть не убилчеловека.

— Поэтому так кидался на меня. Когда ты обнаружил меня всарае, я думала, что умру от ужаса.

— Я с самого начала знал, что ты у меня в сарае.

— Знал?!

— Наблюдатель позвонил мне на сотовый, когда я покупалсигареты. Он сообщил, что ты снова влезла в мою машину.

— Так вот почему ты прикинулся переводчиком!

Этот звонок был рассчитан на меня!

— Конечно. Все, что я делал, было рассчитано на тебя.

— Олег, я ведь находилась на грани! Почему ты был такимзлым? Почему гнал меня прочь?

— Как почему, Настя? Ты что, ничего не поняла?

Я работал. Я полгода разрабатывал операцию. И тут ты!

Впуталась в нее совершенно бессовестным образом.

Мы даже разработали под тебя сценарий, когда поняли, что«КЛС» начала охоту за тобой.

— И что мне полагалось по вашему сценарию?

— Ты должна была остаться одна и действовать по своемуусмотрению. Конечно, мы тебя страховали.

— Но я об этом не знала.

— Но мы ведь страховали!

— Так вот почему ты стремился выкинуть меня из машины?Не потому, что ненавидел?

— Конечно, нет, — буркнул он. — Хорош бы ябыл, если бы открыто взял тебя под защиту. Ну, спрятал бы я тебя от «КЛС», ивсе дело затянулось бы еще неизвестно на какой срок. Ты же со своейнепредсказуемостью играла в наши ворота, забивая гол за голом. Например, нашлавидеокассету. Ты вышла на Медведовского, о котором мы ни сном ни духом. Кстати! —спохватился он. — Забыл тебе сказать: в офисном центре мои ребята тебяпотеряли.

— Еще бы! — ехидно ответила Настя. — Они ведьмужчины, и ничто человеческое им не чуждо.

— Настя!

— Да?

— Может быть, мы закроем эту тему?

Он наклонил свою большую черную голову и стал разглядыватьсвои кроссовки.

— Почему это? — упрямо спросила она.

— Мне хочется поговорить с тобой о чем-нибудь другом.

— О чем-нибудь другом?

— О чем-нибудь принципиально другом.

— М-м… Но ты ведь еще не попросил у меня прощения.

— За что это?

— За то, что подсовывал мне мужчин, словно шоколадкиребенку.

— А ты не извинилась за то, что бросилась мне подколеса, — мгновенно парировал он.

Настя вскочила с дивана и стала наступать на него — босая,взволнованная и яростная.

— Почему ты не рассказал мне все еще тогда, когда мы утебя дома смотрели видеокассету?

— А почему ты соврала доку, будто я тебя покусал?

— Ты относился ко мне хуже, чем к собаке!

— Я сварил для тебя курицу!

Настя некоторое время смотрела на него, раскрыв рот. Потомсказала:

— Да, это действительно серьезно.

— Я никогда еще ни для кого не готовил. Честное слово.И еще я очень боялся, что ты умрешь.

— Мне знакомо это чувство. Я вообще думала, что ты ужеумер.

— Ну, в честь того, что я не умер, как ты думаешь, тымогла бы меня поцеловать?

— Поцелова-ать? — с притворным испугом протянулаНастя. — Если это начало какой-то новой боевой операции, то я пас.

Самойлов подступил к ней ближе и признался:

— Это начало новой боевой операции. Только вести ее ясобираюсь один.

— И в чем же цель операции? — пробормотала Настя,вдыхая его запах, потому что он уже ткнулся своим лбом в ее сливочный лоб.

— Цель — завоевание, — сообщил он и обозначилпоцелуй первым тревожным прикосновением губ.