Книга Легко! - Ольга Славина

– Подождите здесь, – сказала она перед одной из дверей. – Доктор сейчас выйдет.

– Может, вы меня сразу отведете в палату Анны?

– Надо подождать доктора. Я побуду с вами, не волнуйтесь.

Они сели на стулья у стены. Вскоре вышел высокий темноволосый мужчина средних лет.

– Я Альдо Байетти, здравствуйте.

– Джон Холборн.

– У вашей жены очень серьезные повреждения. Операция длилась более пяти часов, это вы уже знаете, вероятно, от моего коллеги. Операция прошла более или менее успешно, во всяком случае, это уже была огромная удача, что ее довезли до больницы. К сожалению, множественные разрывы печени с массивной кровопотерей привели к развитию шока. Мы делали заместительное переливание крови, поддерживали сердце. Полностью остановили кровотечение. С семи утра в интенсивной терапии она была под непрестанным наблюдением. Мы крайне дозированно, осторожно стимулировали сердце и снабжали всю систему кислородом, поддерживая дыхание. Поверьте, всё, абсолютно всё, что можно было сделать, мы сделали. Я бы сказал, даже за гранью возможного. Сразу после операции, где-то в семь, я начал надеяться, что она справится: сердце приобретало правильный ритм, давление стало подниматься. К девяти вновь резкое ухудшение, падение давления и полная остановка сердца. Мне очень, очень жаль.

– Я могу ее увидеть?

– Да, конечно. Мы не трогали вашу жену, зная, что вы летите сюда.

Джон вошел в палату. Анна лежала в кровати. Вокруг стояли аппараты, капельницы, висели трубки, провода, уже отсоединенные от ее тела. Ее лицо было открыто, на нем виднелось несколько маленьких царапин. В остальном она выглядела совершенно нормально. Волосы рассыпались по подушке в полном беспорядке, как и каждое утро, когда Джон просыпался рядом с ней. Он присел на край кровати. Хотелось, как обычно, поцеловать ее в закрытые глаза и в лоб – как всегда перед уходом на работу. И он поцеловал: и закрытые глаза, и лоб, и губы, и потом руки. Еще немного подержал ее руку, затем положил аккуратно на грудь и вышел из палаты.

Те же длинные коридоры вывели, наконец, Джона к выходу. Он думал, что неплохо бы глотнуть виски. Сестра окликнула его:

– Синьор Холборн, нам надо с вами заполнить некоторые бумаги.

– Можно потом? Я вернусь через час.

– Да, конечно, просто постарайтесь не задерживаться, тут очень много непонятного.

Джон шел, как он думал, в направлении центра, не понимая, где можно было бы присесть. Неожиданно за углом слева ему открылась площадь, и он сел на террасе кафе прямо напротив галереи Уффици и статуи Давида. «Это копия, Анна говорила мне про это много раз. А оригинал где? Ведь тоже говорила, но я опять забыл». После порции виски, потом второй он понял, что все еще жив. И удивился, что ему вдруг страшно захотелось есть. Бросил взгляд на галерею: Анна так просила, чтобы они вместо Пизы, когда направлялись в круиз на яхте, подольше побыли во Флоренции. Ей очень хотелось хоть полчасика посмотреть «Весну» Боттичелли. Только сейчас он понял, как Аллегория весны похожа на Анну. Только волосы длиннее. А выражение лица очень схожее. Вдруг пришла мысль: он ведь понятия не имеет, куда должен забрать Анну. Но он должен быть с ней рядом всю жизнь. Ладно, он потом поест. Сейчас надо обратно в госпиталь.

Его узнали на входе и тут же проводили в кабинет администратора. За столом сидел мужчина в белом халате перед компьютером, но не тот врач, с которым Джон уже говорил. Перед ним были разложены бумаги, и Джон увидел водительские права, кредитные карточки и паспорт Анны. Рядом сидел офицер в полицейской форме. После слов соболезнования администратор Джованни сказал:

– Простите, мы понимаем, синьор Холборн, в каком вы состоянии, но синьору Кастелло, – он кивнул на полицейского, – совершенно необходимо задать вам ряд вопросов.

– Согласно показаниям ночного анестезиолога Уго Кватроче, – начал полицейский, – вы представились супругом синьоры. Мы не уверены, что это правда.

– Да, это не вполне так, но я не лгал. Мы собирались пожениться. Я просто хотел, чтобы врач понял, что я не кто-то, а самый близкий человек. Понятно?

– Так понятно, что дальше некуда. Вы живете в Лондоне, не так ли? Вместе с синьорой?

– Нет, я живу в Эдинбурге, но работаю в Лондоне.

– Ну да, ну да. А где живет, простите, жила синьора?

– Она жила в Лондоне.

– Но по паспорту она русская, не так ли?

– Да, русская, но работает и живет на постоянной основе в Лондоне.

– Интересно, очень интересно. Почему же тогда у нее не английские водительские права, а американские?

– Не знаю. Наверное, потому что она до этого несколько лет жила в Америке.

– Вот именно. Она жила в Америке. Это факт. При этом вы утверждаете, что вы ее муж, ну, или что живете вместе и собираетесь пожениться. Мы так сначала и подумали. А потом нам пришлось много поработать. Боже, в субботу утром столько работать, это просто неслыханно для Италии. Будь все проклято, эта работа, эти русские, от которых ничего, кроме проблем. Извините. Так вот. Мы поработали и установили, что вы не только живете не в Лондоне с синьорой, а в Эдинбурге, но и находитесь с браке с совершенно иной женщиной. А синьора, похоже, замужем за совершенно иным мужчиной, который, похоже, живет в Америке. Мы связались с Москвой по тому адресу, что указан в ее паспорте, но там ответил еще один мужчина, с которым пришлось говорить по-французски, – как я не люблю французов! – и сказал, что он живет в ее квартире, а она живет в Лондоне. Что мы, во-вашему, должны были после этого думать?

– Это арендатор, который живет в ее квартире в Москве.

– Приятно, что вы с такой уверенностью об этом говорите. Но дальше – хуже. В ее мобильном телефоне мы обнаружили запись «Мой дом» с лондонским номером, потом «Х-дом» тоже с лондонским номером, а потом «Ф-дом» с вашингтонским. Кстати, вашингтонский номер совпадает с адресом на ее водительском удостоверении. Сначала мы позвонили в Лондон, поскольку она прилетела из Лондона. Это пока единственный достоверный факт, подтвержденный ее билетом. Но ни в одном из так называемых лондонских «домов» никто не отвечал. Мы позвонили в Вашингтон, где она, казалось бы, не живет, и тут же нам ответил мужчина, это было – когда это было, Джованни, в девять, да?

– В девять двадцать.

– Да, правильно. Этот мужчина тут же сказал нам, что он муж синьоры. Мы были, честно вам скажу, удивлены, поскольку она живет в Лондоне. Но теперь и это трудно с полной уверенностью утверждать. Мы не стали разрабатывать эту нить дальше, но в десять позвонили этому мужчине сказать, что синьора умерла, к нашему большому сожалению. Он крайне расстроился и сказал, что прилетит во Флоренцию завтра утром, потому что самолеты из Америки в Европу летают только по вечерам. Я не очень понял, к чему он это сказал, и зачем нам знать расписание самолетов из Америки, но это не важно. По крайней мере, пока… Этот мужчина действительно ее муж?