Книга Чему не бывать, тому не бывать - Анне Хольт

— Да, — кивнула она. — Именно поэтому я его и купила.

— То есть вы знаете... почему вместо лавра здесь...

— Орлиные перья? Вождь. Конечно!

Она рассмеялась. Смех у нее был мягкий и глубокий.

— «Вождь», — повторил Ингвар. — Вы его знаете?

— Уоррена Сиффорда? Нет. С моей стороны было бы преувеличением сказать «да». Я, конечно, много знаю о нем. Прочла, наверное, все, что он написал. Однажды мне посчастливилось его встретить. В колледже Святого Олафа. В Миннесоте. Я слушала там курс его лекций. Он-то меня наверняка не вспомнит. Но забыть Уоррена Сиффорда невозможно.

Она наконец-то опустила взгляд на свою грудь. Провела по значку пухлым указательным пальцем.

— Можете спросить у своей жены, — легко сказала она, не поднимая глаз. — Уоррен — из тех мужчин, которых не забывают.

Ингвар почувствовал слабость. Голова стала легкой, он прижал руку к горлу, пытаясь проглотить комок.

— Но... вы знакомы?

Она подняла взгляд к потолку, будто пробуя слово на вкус.

— Нет. — Потом наклонила голову, приблизив к нему лицо, и спросила тихо, почти шепотом: — Что вы здесь делаете, Стюбё? На самом деле?

Наступила неприятная тишина. Слышалась только болтовня гримерш в смежной комнате. Ее глаза потемнели, стали почти черными за прозрачными стеклами очков. Он заметил у нее на радужке бело-желтое пятно, словно какая-то болезнь пожирала ее левый глаз. Он не мог заставить себя оторвать взгляд от этого дефекта в вытаращенном глазу Венке Бенке.

— Вам пора заходить, — прошептала женщина в больших наушниках и с планом программы под мышкой. — Мы начинаем через минуту.

Венке Бенке выпрямилась и отбросила волосы со лба. Волосы тут же упрямо вернулись на место.

— Вы идете? — спросила ассистент режиссера и потянула ее за руку.

— В колледже Святого Олафа много норвежцев, — сказала Венке Бенке, как будто не собираясь никуда идти. — И потомков норвежцев. Может быть, поэтому...

— Извините, но мы правда должны... — Ассистент режиссера взяла ее за руку.

Венке Бенке сделала три шага, пятясь назад:

— Может быть, поэтому Уоррен всегда заканчивает свои лекции заявлением...

— Пойдемте, — сказала женщина в наушниках, теперь явно раздраженная.

— ...что Ингер Йоханне Вик — лучший профайлер, которого он когда-либо встречал. А может быть, просто потому, что это правда. — И она исчезла в студии.

Тяжелая стальная дверь медленно закрылась за ней.

— Все в порядке? — спросил младший полицейский. Он казался обеспокоенным и предложил Ингвару стакан воды. — Эй? Все...

Ингвар, не отвечая, уставился на монитор. Появилась заставка: заяц и черепаха танцевали в психоделическом лабиринте. У Ингвара кружилась голова. Он оперся на спинку стула. Ведущий вошел в кадр под оглушительные аплодисменты тщательно проинструктированной публики.

Венке Бенке уселась.

На ней был темно-красный костюм.

Ведущий рассмеялся над чем-то, что она сказала. Ингвар не слушал. Он смотрел на маленький значок, почти неразличимый на экране. Иногда, когда писательница двигалась или наклонялась вперед, к ведущему, металл поблескивал в ярком свете софитов. Они секретничали на глазах миллиона зрителей, но Ингвар не воспринимал ни одного слова, пока светловолосый мужчина не спросил:

— Что вы там делали? Зимой на Ривьере?

— Писала, — ответила она. — Я работаю сейчас над романом про автора детективов, который начинает убивать людей, потому что ему скучно.

Все засмеялись. В студии смеялись, это воспринималось как дрожь, как грохот пола. Смеялись и в той маленькой комнате, в которой стоял Ингвар, смеялись громко и долго, а ведущий смеялся громче и дольше всех.

— Можете говорить что угодно, — продолжила свою мысль Венке Бенке, когда все наконец-то успокоились, — но если кто-то и умеет убивать, то это мы, писатели. И более того... — Она широко улыбнулась, мягко, по-матерински положила руку на плечо ведущему и добавила: — Мы знаем, как сделать так, чтобы нас не поймали!

— Черт побери, Ингвар! Ну и история!

Ингвар рассказал о том, о чем нельзя было рассказывать.

— Да, — протянул он. — Такая вот история.

В маленьком доме на Сагвайен, сразу за старой прядильной фабрикой у Акерсельва, в кирпичном камине весело горели дрова. Была поздняя ночь. Ингвар сидел, откинувшись на спинку кресла. Когда он закрывал глаза, то слышал шум водопада у Мюлла, в паре километров дальше на юг. Дождь сделал непроницаемой темноту за окном. В доме было жарко, Ингвара клонило в сон.

Его собеседник вышел, взял на кухне два бокала. Ингвар слышал звон кубиков льда.

— Держи, — сказал Бьорн Буек и протянул ему стакан с большой порцией виски, потом подбросил дров в огонь и сел в другое кресло. — Ингер Йоханне одна дома?

— Нет. Она ночует у родителей. Только сегодня. Она считает, что Венке Бенке все равно знает, где и когда мы находимся. Поэтому она не хочет, чтобы мы ночевали под одной крышей с детьми. Этой женщине, очевидно, нужны мы вдвоем. Не дети. Мы останемся дома, Кристиане какое-то время поживет у Исака. За Рагнхилль присмотрит мама Ингер Йоханне. По ночам. Бог знает, сколько мы сможем выдерживать такую жизнь.

Бьорн Буек положил ноги на пуфик и сделал глоток виски.

— Ты действительно в этом уверен? — задумчиво спросил он.

— В том, что ей нужны мы? Нет. Но я на сто процентов уверен в том, что она убила Вибекке Хайнербак, Вегарда Крога и Ховарда Стефансена. — Ингвар замолчал, изучая свое отражение в желтоватой жидкости. — И мне еще никогда не доводилось говорить, что я совершенно уверен в виновности подозреваемого. Причем в деле, которое начисто лишено доказательств.

— Хорошо, что ты сам это сказал, — улыбнулся Бьорн Буек. — Потому что, насколько я понимаю, нет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало разумное основание для подозрений.

— Именно поэтому я и пришел к тебе посреди ночи. Без предупреждения.

— Все в полном порядке. После того как Сара переехала...

— Мне очень жаль, Бьорн. Я должен был тебе позвонить, когда я об этом узнал...

— Да брось! Это жизнь. Мы все бегаем по делам. Мы всегда заняты. Нам хватает проблем и в собственной жизни, нет нужды загружать себя чужими. У меня все хорошо, Ингвар. Я в каком-то смысле... преодолел это. И я очень ценю то, что ты пришел сегодня.

Бьорн Буек улыбнулся и поставил свой бокал на маленький столик между ними. Это был большой и сильный мужчина одного возраста с Ингваром. Они дружили с того самого дня, когда, оба коротко стриженные, с синими рюкзаками, болтавшимися на узких, загоревших за лето плечах, в 1962 году в первый раз пошли в первый класс.