Книга Ключевая улика - Патрисия Корнуэлл

— Ни во что ты нас не втягивала.

— Но вы же здесь, ведь так? В номере отеля, в Саванне, штат Джорджия. За тысячу миль от дома. Мы даже воды выпить боимся.

Бентон откупоривает вино, и нас, похоже, ждет повторение нашего последнего вечера в Кембридже, перед тем как я, вопреки его желанию, улетела в Саванну. Мы в кухне, занимаемся стряпней, режем овощи, кипятим воду, пьем вино и горячо спорим, забывая о еде.

— Я не разговаривала с Люси весь день — сам знаешь, где была и что делала, — продолжаю я, и он молча наблюдает за мной, ожидая, когда я выскажусь. — Думала, что лучше всего поговорить с ней лично. Не по телефону, потому что в фургоне у Марино слишком шумно.

Бентон подает стакан вина, но потягивать по глоточку и смаковать как-то не хочется. Нет настроения. Хочется просто выпить залпом. Весь бокал целиком. Один глоток, и я тут же чувствую эффект спиртного.

— Не представляю, что с ней делать. — К глазам подкатываются слезы, и я уже готова расплакаться, потому что устала и едва держусь на ногах. — Даже не знаю, что она обо мне подумает. Насколько она вообще в курсе того, что произошло? Ей сказали, что у Джейми уже заплетался язык, что глаза закрывались, когда я сидела с ней прошлой ночью, и что я все равно ее оставила? Что я злилась на нее, была раздражена, а потому постаралась побыстрее уйти?

Я наливаю в кастрюлю бутилированную воду, но Бентон меня останавливает. Забирает бутылку. Отставляет ее и несет кастрюлю к раковине.

— Довольно, — говорит он. — Я все же сомневаюсь, что вода в кране отравлена. Ведь если это так, тогда нас бы уже ничто не спасло, верно? — Он наполняет водой кастрюлю, ставит на плиту и включает горелку. — Ты отдаешь себе отчет в том, что твоя бдительность чрезмерна? Понимаешь, что с тобой сейчас творится? Думаю, это вполне очевидно.

— Я могла бы повести себя по-другому. Сделать лучше и больше.

— Твой недостаток в том, что вот так ты воспринимаешь все, абсолютно все, и сама знаешь почему. Не хочу углубляться в прошлое, в твое детство и в конкретные события, которые на тебя повлияли. Сейчас это выглядело бы упрощением, и я знаю, что тебе надоело слушать, когда я все это говорю.

Я кидаю щепотку соли в кастрюлю на плите и открываю банки с томатами.

— Ты заботилась об умиравшем отце и, как ни старалась, не смогла его спасти. Так продолжалось большую часть твоего детства, — говорит Бентон, повторяя то, что я уже от него слышала не раз. — Дети принимают вещи близко к сердцу, совсем не так, как взрослые. У них это все откладывается. Когда случается беда и ты не можешь ее предотвратить, ты винишь себя.

Я подмешиваю в соус свежий базилик и орегано, но руки слушаются плохо. Горечь прокатывается через меня волнами, и я все больше разочаровываюсь в себе. Я знаю, что могла бы сделать все по-другому, лучше. Что бы ни говорил Бентон, я была невнимательна. Ладно, к черту мое детство. Я не могу на него возложить ответственность за свою беспечность. Этому нет никакого оправдания.

— Мне следовало позвонить Люси, — говорю я Бентону. — И если я это не сделала, то только потому, что не хотела проблем. Просто ушла в сторону, как только увидела вас вдвоем в доме Джейми.

— Это вполне объяснимо.

— Но это неправильно. Пойду к ней и поговорю, если только она не откажется со мной разговаривать. А откажется — винить не стану.

— А она тебя не винит, — говорит Бентон. — Со мной ей отнюдь не сладко, но тебя она ни в чем не винит. Я разговаривал с ней на эту тему, теперь твоя очередь.

— Я сама виновата.

— Ладно, прекрати!

— Я так разозлилась, Бентон. Просто вылетела оттуда.

— Тебе действительно надо остановиться, Кей.

— Я почти возненавидела ее за то, что она сделала с Люси.

— Твои чувства к Джейми вполне оправданны, учитывая, как она обошлась с тобой, — набравшись терпения, говорит он. — С Люси она поступила скверно, но ты не знаешь остального.

— Остальное — это то, что мы нашли сегодня в ее квартире. Она мертва.

— Остальное начинается в Чайнатауне. Причем это случилось не два месяца назад, как Джейми внушила тебе, как она внушила Марино, когда тот помчался к ней. Это началось еще в марте. Другими словами, вскоре после того, как Дона Кинкейд пыталась тебя убить.

— Чайнатаун? — Понятия не имею, о чем он говорит.

— Она заманила тебя сюда, в Саванну, чтобы заручиться твоей помощью. Она манипулировала ФБР. И она чертовски уверенно манипулировала Марино, — продолжает Бентон. — «Форлини». Знаю, ты помнишь это место, пару раз ты бывала там с Джейми.

Популярная забегаловка, куда заглядывают адвокаты, судьи, полицейские нью-йоркского управления и ФБР. «Форлини» — итальянский ресторан, кабинки которого названы именами боссов полиции и пожарной службы, а также политиков, которые, по утверждению Джейми, и прогнали ее с работы.

— Я, понятно, не в курсе всех подробностей, которые она, возможно, сообщила тебе вчера вечером, — говорит Бентон, — но того, что ты передала мне позже по телефону, оказалось достаточно, чтобы прояснить некоторые вопросы, изучить кое-что и узнать имена двух агентов, которые, предположительно, приезжали к ней и интересовались тобой. Они оба из нью-йоркского отделения, и ни один из них никогда не приходил к Джейми домой. Как-то вечером в начале марта она беседовала с ними в «Форлини» и взбаламутила воду, в чем она большой мастер.

— Взбаламутила воду информацией обо мне? Ты к этому клонишь? — Я мешаю пасту. — Подставить меня, чтобы потом показать, как сильно мне нужна ее помощь?

— Думаю, теперь ты более реально представляешь себе картину. — Выражение лица у Бентона суровое, но и печальное. Я вижу его разочарование в опущенных плечах и тенях на лице. Ему очень нравилась Джейми, и я догадываюсь, что он думает о ней сейчас.

— Довольно мерзко, — отвечаю я, — нашептывать фэбээровцам, что, мол, Доне Кинкейд было от чего защищаться. Что я психологически неустойчива и потенциально опасна и что мной руководила ревность. Одному только Богу известно, что она там наговорила. Но зачем? Для чего?

— Отчаяние, неудовлетворенность. Убеждение, что все ополчились против нее, все ей завидуют, стараются ее отодвинуть. На самом деле завидовала и оттирала других именно она. Мы можем анализировать ее поведение сколь угодно долго, но так и не поймем до конца. Но поступила Джейми дурно, непростительно — подставила тебя, подвергла опасности, заставила ради нее таскать каштаны из огня. И ты не единственная, с кем она обошлась подобным образом. Я поговорил с парой агентов, которые часто с ней общались, и много чего узнал.

— Но кто мог ее убить? Кто мог это сделать? Что знает ФБР?

— Скажу прямо, Кей. Мы ни черта не знаем.

Я давлю еще один зубчик чеснока и подливаю в соус оливковое масло, ищу контейнер с тертым «пармиджано реджано». Сыр в холодильнике — стоит на полке, куда его поставил Марино. Все продукты и приправы не на своем месте, и я чувствую, что начинаю ходить кругами и уже не в состоянии логично мыслить.