Книга Поставьте на черное - Лев Гурский

– Значит, не было Евпатьевича? – повторил я, ставя пустую чашку на проректорский стол. – А мы то, в фонде Сайруса…

Господин Голубинов, кажется, немного оправился после первого, самого глубокого замешательства.

– Вы ошиблись, – произнес он. – Можете посмотреть документы в отделе кадров, компьютерные данные… Ваш… э-э… фонд ввели в заблуждение.

После таких слов мне сразу же расхотелось инспектировать здешний отдел кадров и даже пытаться обаять – или запугать – местных кадровичек и кадровиков. Как стираются данные, мы знаем. Дело, стало быть, действительно серьезное, не самодеятельность какая.

– Что ж, весьма сожалею, – проговорил я, откланиваясь. – Извините, что я вас побеспокоил…

– Какое там беспокойство! – отозвался проректор. – Рад был познакомиться… – В глазах его между тем явственно читалось пожелание провалиться мне в тартарары и даже глубже.

Я вышел из кабинета, прощально помахал пальчиками секретарше, а затем покинул и голубиновскую приемную. Нет, оказывается, в природе никакого Евпатьевича-Старца, – думал я, проходя по коридору мимо блеклых стендов. – И следов никаких нет… Но ведь так не бывает! Данные из компьютера можно изъять, кого-то купить, кому-то пригрозить… Только у нас в России, господа хорошие, все предусмотреть нельзя. Какая-то мелочь пузатая – да остается забытой. «Вот, например, – про себя сказал я. – Эти самые настенные стенды.

Когда их в последний раз обновляли? Год назад? Три? Пять?»

Я тщательно стер пыль с большой групповой фотографии, которая уже начинала желтеть. Дружный коллектив ВГМИ имени Бурденко позирует перед камерой. Новый год или какая-то круглая дата… Ага. Солидный джентльмен в самом центре снимка – это наверняка ректор… О-о, вот и господин Голубинов от него поблизости, мужчина в полном расцвете сил. А с краю, во втором ряду – это у нас… Странно, откуда я его знаю?…

Через три секунды я понял откуда. Необходимость узнавать фамилию Старца в тот же момент отпала. Возникла другая необходимость – срочно возвращаться в Москву. В Воронеже делать мне больше нечего. Да и в Москве теперь оставалось совсем немного людей, к кому имело бы смысл соваться с разгаданным кроссвордом.

По-воровски оглянувшись по сторонам, я отколупнул от стенда фотографию. Единственное доказательство здешнего бытия Старца, которое Старец, видимо, в спешке упустил из виду. Но Яков Семенович Штерн – увидел. И спер то, что плохо лежало. Точнее, то, что хорошо висело. А что главное в профессии вора? Вовремя смыться.

Именно с этой целью полчаса спустя я оказался вновь на воронежском железнодорожном вокзале. Судьба подготовила мне здесь небольшую пакость, такую мелкую домашнюю заготовку: билетов на ближайший московский поезд не нашлось. Следующий поезд ожидался по расписанию только через пять часов, в аэропорт же мне ехать совершенно не хотелось. Самолет – транспорт быстрый, однако для частного детектива не всегда удобный. Нельзя, к примеру, выйти за пару остановок до Москвы – дабы не искушать возможных встречающих. Нельзя, а жаль. После обстрела киоска следовало поберечь здоровье. Допустим, сегодня целили в Пеструхина, не в меня. Но я с некоторых пор так часто попадаю в чужие неприятности, что они давно уже сделались и моими тоже.

Я вздохнул и отправился прямиком к начальнику вокзала – добывать себе броню. Вообще-то я мог бы попробовать раздобыть эту несчастную броню и на пару ступенек ниже. И все-таки лучше иметь дело с начальством: у него времени меньше и проблемы решаются быстрее.

– Майор Штерн, транспортная прокуратура, Москва, – представился я, с некоторым трудом прорвавшись в нужный кабинет.

Начальник поднял на меня измученный взор. Судя по всему, каждого посетителя он рассматривал как источник своих личных неприятностей и от незапланированного московского майора ждал какой-то особенной дряни. Узнав же, что мне нужен всего лишь билет, начальник на моих глазах повеселел и отдал краткое распоряжение по селектору немедленно обилетить из брони господина… как меня там?… Штерна. В кассе номер четырнадцать, на втором этаже. По ходу дела у нас с вокзальным боссом даже завязался интересный разговор о том, каким образом повышение тарифов влияет на уменьшение числа краж в поездах. Я сделал остроумный прогноз, что в один прекрасный день подобные кражи у пассажиров начисто прекратятся ввиду отсутствия пассажиров. Начальник вокзала явно собрался согласиться со мной, но тут распахнулась дверь, и выражение лица босса мгновенно стало похоронным.

– Да, это опять я! – завелся с порога взъерошенный дядька, потрясая кипой бумаг с лиловыми печатями. – Забирайте свою дрянь и верните мою сантехнику!…

– А я вам сотый раз объясняю! – мрачнейшим голосом проговорил начальник. – Мы тут ни при чем. Накладные ваши перепутали где-то по дороге. Мы получили то, что получили… Разбирайтесь на станции «Воронеж-товарный» и все тут.

– Мне глубоко неинтересно знать, кто у вас что перепутал, – с надрывом произнес взъерошенный дядька. – И почему вместо моего груза номер пять ноль-девять сюда попал чей-то идиотский груз номер пять ноль-ноль девять… Зачем мне восемь вагонов золотой фольги? Мне сантехника, поймите, сантехника нужна!!

Мысленно я поздравил себя с неожиданным завершением дела о пропавшей фольге для «Всемирного бестселлера». Господин Гринюк может быть доволен: в таинственном похищении восьми вагонов виноват оказался наш обычный бардак. Интересно, а в какую точку страны угнали груз номер пять ноль-девять и в каком тупике он, бедный, простаивает?…

– …Вы даже не понимаете, как все серьезно, – между тем гнул свое хозяин груза. – Это вам не обычные унитазы! Это суперсовременная финская сантехника с музыкой!

Под музыку этой перебранки я тихо покинул кабинет начальника вокзала, получил в четырнадцатой кассе билет и к утру следующего дня добрался до Москвы без происшествий. Никто не попытался выстрелить ракетой «Алазань» в окно моего купе. Никто даже не поинтересовался, отчего это я путешествую без вещей и не моя ли это сумка с надписью «Puma» осталась валяться на месте взрыва близ памятника Никитину.

Опасаясь новой засады возле своего дома, я совершил несколько обходных маневров, пока не убедился, что путь к подъезду свободен. В самом подъезде тоже обошлось без засады. И наконец, в почтовом ящике меня ждала не бомба, а письмо в красивом конверте с казенным штемпелем.

Это было очень похоже на ловушку и почти наверняка таковой являлось.

Тем не менее я решил последовать полученному приглашению. В конце концов, это был маленький, но шанс встретить человека, который бы заинтересовался моим кроссвордом и оказался в силах хоть что-нибудь предпринять. Меня вполне бы устроила, например, встреча с Президентом… А почему бы и нет? Имею право.

Письмо в красивом конверте сообщало Якову Семеновичу Штерну, что тот приглашен сегодня в 18.00 в Государственный Кремлевский дворец в связи с церемонией награждения особо отличившихся граждан России. Генерал-полковник Сухарев сдержал обещание: Я.С. Штерну от государственных щедрот обломился-таки орден «Дружбы народов».