Книга Стоять насмерть! - Андрей Дышев

– Не старайтесь, вы все равно не похожи на клоуна.

– А зачем вы задаете глупые вопросы? Разве вы не видели, как я закрыл дверь? Чего вы беспокоитесь?

– Мне показалось, что где-то там, – он неопределенно махнул рукой, – крики и топот.

– Даже если сюда уже бежит тревожная группа, то поздно переходить на шепот и прятаться. Давайте не будем отвлекаться на всякую ерунду! – Я подпрыгнул, ухватился за край котла и снова полез в него. – Когда я дам команду, включите машину на мгновение и тут же выключите красной кнопкой. Потом снова включите, и снова выключите. И так до тех пор, пока я не крикну вам.

– Мне думается, что вы крикнете сразу, – угрюмо заметил химик. – Причем очень громко. Но последний раз в жизни. И утром контролер, мой напарник, обнаружит ваши косточки в героине… Вы не знаете, который час?

– Четверть третьего. Поторопимся.

Я опустился на дно котла, влез в трубу, где мне пришлось согнуться вдвое и упереться в стенки ногами и руками, чтобы ненароком не соскользнуть под ножи, и крикнул Гурьеву:

– Запускайте!

Он не рассчитал и продержал машину включенной слишком много. Ножи с тяжелым грохотом тронулись с места и замелькали перед моими глазами. Над головой с нарастающей скоростью начал вращаться котел. Когда Гурьев нажал «стоп», проход на этот раз закрыл второй нож.

– Вы представляете себе, что такое четверть секунды? – крикнул я, и медная труба загудела от моего голоса.

Гурьев не ответил, ножи снова загрохотали, первый пошел вниз и в сантиметрах десяти от плахи замер. Перебор!

Я пригнул голову, посмотрел одним глазом в черную щель. Был бы тараканом – пролез бы. Черт подери, эдак мы здесь до рассвета можем воздух рубить.

С пятой попытки оба ножа зависли сантиметрах в сорока над плахой. Боясь, что химик снова запустит мотор и все испортит, я закричал и стал выбираться на край котла.

– Вы удовлетворены? – спросил Гурьев.

– Вполне. Сможете взобраться сюда сами или вам помочь?

Химик вздохнул, с опаской посмотрел на агрегат.

– Интересно, а он сам не может врубиться?

Я подал ему руку. Гурьев пыхтел, кряхтел, смешно дрыгал ногами, и мне пришлось попотеть, прежде чем он оказался рядом со мной.

– Господи, прости меня! – взмолился он, глядя на черную дыру под ногами.

– Одолжите на минутку ваш пистолет, – попросил я его.

– Вы хотите избавиться от меня? Сделайте милость! – ответил он и за глушитель вытащил из кармана «магнум».

Я выстрелил по главному рубильнику. Пистолет глухо щелкнул, свет погас, в темноте что-то звякнуло.

– Ползите за мной, здесь достаточно просторно. Только под ножами придется лечь на живот, – сказал я, возвращая Гурьеву оружие.

– И пригнуть голову, – добавил от себя химик. – Надо было предварительно воротник у куртки отрезать, – забормотал он изменившимся голосом. – Исповедаться, выпить водки, выкурить сигарету. Такую традицию до сих пор свято соблюдают все смертники во Франции, приговоренные к гильотине… Вы мне ботинком заехали прямо в лоб, между прочим.

– Извините. Тут очень темно, и я не знал, что это именно ваш лоб… Я не ошибаюсь, что, подумав о гильотине, вы невольно стали вспоминать все свои грехи?

– Вы ошибаетесь, – язвительным голосом отозвался Гурьев. – И к чему вообще эта дурацкая дискуссия в такое время и в таком месте?.. Чего вы застряли?

Я пролез под ножами, нащупал резиновую ленту конвейера. Она обрывалась на краю колодца, о глубине которого я мог только догадываться. Достал спички. Гурьев шумно задышал над левым ухом.

– Почему стоим?

– Вы мне посветите, а я попытаюсь спуститься вниз… Вы чего смеетесь?

– Я подумал о том, что сейчас мы напоминаем каких-то жалких насекомых, ползущих внутри мясорубки. Правда смешно?

– Очень.

Я лег на живот и стал медленно съезжать ногами вниз, повис на руках, но дна так и не достал. Прыгать в кромешную тьму, не зная, на что там можно напороться, было бы неразумно. Гурьев чиркнул спичкой. Я с трудом различил под собой матовый блеск каких-то крупных металлических деталей.

В альпинизме есть удобный способ передвижения по узким вертикальным камням, я им и воспользовался. Опустился в нишу, напоминающую гигантскую чашу, в центре которой на оси была закреплена центрифуга с острыми лопастями. Ощупал ее рукой, легко провернул. Что ж, ничего удивительного, в предназначении этой штуки можно было не сомневаться. Мощные лопасти центрифуги крошили здесь соломку до состояния пыли. А потом она должна поступать по конвейерной ленте в производственный корпус, в цех первичной обработки.

– Я уже сжег полкоробка! – донесся до меня голос Гурьева. – Вы хоть насвистывайте, чтобы я был уверен, что вы еще живы.

Я просвистел похоронный марш. Гурьев негромко выругался.

– Спускайтесь, – позвал я его. – Я вас поймаю.

– Как же, поверю я вам! Вы мне в совершенно безопасном месте по лбу ботинком заехали, а хотите, чтобы я прыгал в эту черную яму и надеялся, что вы меня не пропустите.

Он все-таки начал спускаться, я поймал его ноги и поставил их себе на плечи.

– Вместо того чтобы выбираться на волю, – бормотал Гурьев, – вы лезете в производственный корпус, который страшнее любой тюрьмы. Там же все внутренние двери поставлены на сигнализацию!

– А мы поползем по конвейерной линии.

– Зачем вам это надо, Кирилл?

– Я вам уже объяснял. Зачем мне вообще надо было подделывать документы, пасти «Ниссан» в аэропорту, влезать в зону?

– Я вам не верю.

– Чему именно не верите?

– Что вы сотрудник службы безопасности. Вы всего лишь авантюрист. Псих-одиночка. Только я никак не могу разгадать ваши цели.

– Разве у психа бывают цели? Он должен действовать в высшей степени нелогично.

– Приблизительно так вы и действуете.

– Ну, спасибо вам, Анатолий Александрович, утешили! Разгадали. Раскусили… Придержите, пожалуйста, эту штуковину.

Я оттянул в сторону толстый резиновый лист, пошарил рукой впереди и нащупал лапку распределительного механизма. Все верно, так и должно быть. И вовсе не обязательно заканчивать ПТУ, чтобы это предвидеть. Измельченное сырье ссыпается под лапку, она отгребает необходимую порцию и заполняет тару.

Я продвинулся дальше. Поверх конвейерной ленты тянулся ряд пластиковых коробок. Сырье катилось в этих коробочках по транспортеру к химикам, которые затем превращали его в наркотик.

– Мы на верном пути, – поддержал я почти сломленный дух Гурьева.

– Это только вы на верном пути, – уточнил он из-за спины. – У авантюристов все самые идиотские пути – верные. Будь то коммунизм, будь то капитализм, будь то поход на Южный полюс или полет на Луну. Сами спокойно жить не можете и другим не даете… Ах, черт! Голову сломать можно! Вам надо работать шахтером. Или чистильщиком канализаций. Вот где вдоволь наползаетесь по темным тоннелям!