Книга Кремль 2222. Северо-восток - Вадим Филоненко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«И откуда взялось столько различий?»
«Черные псы, что напали на нас, больны. Инфекция и вызвала все эти изменения. Их, наверное, наши пытались пристрелить, но по каким-то причинам не смогли. Песики дали деру. Одичали».
«И что за инфекция?» – выделил я из его слов главное.
«Очень паршивая штука, – признался Лёня. – У меня в базе данных сохранился некий отчет… Вроде до Войны, когда создавали кио и внедряли им наноботы, несколько исследователей заразились странным вирусом искусственного происхождения. Точнее, это был не совсем вирус, а неисправные наноботы. Они проникали повсюду: в кровь, в ткани, но самое главное, в мозг, перестраивая нейронную сеть».
«Лёня, пожалуйста, попроще!» – взмолился я.
«А если проще, то наноботы вызывали припадки буйства, во время которых зараженный переставал узнавать окружающих и молотил всех, кто попадется под руку. Ничего не напоминает?»
Я помрачнел. Уточнил: «А кожа у них становилась черной?»
«Да. Это был один из симптомов», – подтвердил Лёня.
«И что? Часто у нее теперь будут эти приступы бешенства?»
«Еще один раз. Последний. Судя по тому отчету, у тех зараженных было всего по два приступа. Первый длился несколько минут и заканчивался обмороком зараженного».
«То есть, если бы мы не вырубили Алёну, она потеряла бы сознание и сама?»
«Наверное».
«Ладно, а что там про второй приступ?» – напомнил я.
«Во время второго припадка зараженные люди полностью утратили память и превратились в неуправляемые машины для убийства. В таком состоянии они прожили еще примерно сутки, а потом погибли. Вернее, один погиб сам, а второго уничтожили. По крайней мере так было сказано в отчете. А вообще, подробности о причинах и симптоматике заболевания засекречены – в полном объеме их нет даже в базе данных кио. К тому же моя память ущербна, ты же знаешь».
«М-да… Слушай, но теперь, когда известна причина болезни, надо пойти в лазарет и рассказать все тому доктору, – предложил я. – Возможно, он знает средство, как помочь Алёне».
* * *
Пожилой главврач внимательно выслушал меня, а потом отрицательно покачал головой:
– Лечение тут может быть только одно – с помощью наноботов, только исправных. У нас таких средств нет.
– А где есть? – настаивал я.
Доктор пожал плечами:
– Ну не знаю… У кио. Раз, вы говорите, это были их собаки, то, возможно, они знают, как лечить такое…
Не попрощавшись, я выскочил из лечебницы. Времени в обрез, не до вежливости.
«Лёня, готов навестить своих соплеменников? Надеюсь, ты не забыл, где находится твой дом?»
«Хочешь в гости к кио? Бесполезная затея, Богдан, – отверг мое предложение осьминог. – У них нет лекарства, иначе мне было бы о нем известно».
Он замялся. Я почувствовал его смятение и тревогу. Бывший кио-координатор явно что-то недоговаривал…
«Лёня!»
«Ну что? Ну да, есть одно средство… Только стремное очень. К тому же не факт, что поможет…» – Он вновь замолчал.
Я еле удержался, чтобы не сорвать осьминожку с плеча и не начать трясти.
«Да расскажу, расскажу, – проворчал Лёнька. – Но учти, это всего лишь легенда. Непроверенная. Короче, говорят, что на севере Москвы есть такое место – Красный туман. Там, за его границей, стоит древняя башня, а в ней живет Тварь…»
«Знаю, – перебил я. – У нас, в Кремле, тоже есть такая байка. Будто каждый, кто пересечет туман, обратно не возвращается. Тварь забирает их жизнь. Но иногда, напротив, дарит ее…»
Я осекся. Эта самая Тварь из легенды может спасти Алёну! Вот только знать бы, где такое место находится…
«Лёня!»
«Я знаю туда дорогу, – нехотя признался бывший кио. – Сам не ходил, но путь мне известен. Я ж как-никак координатор, хоть и бывший…»
«До утра дойдем?» – уточнил я.
Ответить он не успел – внезапно странно пискнул и свалился с моего плеча бессознательным зеленым комочком. А мгновением позже накрыло и меня…
* * *
…Я стоял посреди плоского, как доска, огромного темно-серого поля возле толстой абсолютно ровной колонны. Таких колонн тут было превеликое множество. Они отбрасывали четкие, словно вычерченные по линейке, тени – неестественно прямые, будто нарисованные.
Поле с колоннами простиралось во все стороны, сколько хватало глаз. Верхушки колонн упирались… вначале я подумал, что в небо. Но эта серая плита над головой больше походила на потолок. Хотя таких потолков в реальной жизни не бывает. И таких полей с колоннами тоже.
Происходящее казалось странным вязким сном.
Внезапно среди колонн вспыхнул свет. Он был теплым и в то же время… живым, что ли. При взгляде на него я внезапно ощутил нежность, словно там, в глубине, прятался кто-то… не знаю, ребенок или юная девушка.
Свет покоился на руках мужчины. Я не мог рассмотреть ни его лица, ни одежды. Просто черный силуэт с живым светом в руках.
Мне показалось, что незнакомцу очень трудно идти. Словно каждый шаг давался ему с боем. И все же человеку, похоже, было крайне важно дойти и донести свой живой свет… Куда? Этого я не знал. Чувствовал лишь одно – нет такой силы, которая заставит незнакомца отвернуть от цели. Живым или мертвым он пройдет свой путь до конца.
Я хотел шагнуть вперед – к нему, но не сумел даже тронуться с места. Тело вообще не слушалось меня. Я мог лишь смотреть. И говорить.
– Ты кто? – Вырвавшийся у меня вопрос догнал незнакомца.
В первый момент мне показалось, что ответа не будет, – человек со светом на руках все так же упрямо шел вперед, словно пребывал в трансе.
И все же ответ пришел. Казалось, слова сами собой сгустились в воздухе, отразились от колонн, срикошетили от странной серой плиты, заменяющей тут небо:
– Снайпер… Черный Стрелок… Камай-нанги… Побратим Смерти…
Голос был странным. Вернее, их было несколько, слившихся в один. Хриплые и звонкие, басы и теноры, мужские и женские, но все как один расплывчатые. Словно внезапно заговорил хор призраков.
– Ты тоже Побратим Смерти. Ты погиб в Поле, но уцелел, – эти слова адресовались не мне, а Лёньке.
Оказывается, он был тут, со мной. Зеленая клякса судорожно цеплялась обессилевшими щупальцами за мою куртку.
А тот, кого призрачные голоса назвали Снайпером, уходил все дальше по серой равнине, крепко прижимая к себе свой драгоценный свет.[16]
– Погоди! – попытался окликнуть его я.
Но он не обернулся, будто не слышал. Зато среди равнодушных колонн внезапно раздался голос – живой, человеческий, разве что непомерно уставший:
