Книга Костер и Саламандра. Книга первая - Максим Андреевич Далин

позволения Господа досталась ещё крохотная капелька жизни, не слишком полной, но лично для меня невероятно ценной.

— И с моряками будет так же? — спросил Раш.

— Да, — сказал Валор. — И с моряками будет так. Драгоценная моя воспитанница купила эту возможность у ада и заплатила куском своего возможного счастья — судьбы-то как минимум. И моряки тоже получат по капле жизни, не слишком полной, но тоже невероятно ценной — потому что те, для кого такая жизнь не ценна, просто не пойдут на призыв, а отправятся к престолу Всевышнего.

— Что меня всегда удивляло, — заметил Броук, — так это на диво истовая вера у некромантов.

— Это не вера, мессир Броук, — сказал Валор. — Вы — веруете. Мы — знаем. Очевидно поэтому многие из нас сознательно избегают творить зло: мы хорошо понимаем, чем это грозит. И, право, жаль бывает, что это тяжело объяснить людям, лишённым Дара.

— Вы были некромантом при жизни — и в этом искусственном теле остались некромантом, барон? — спросил Раш.

— Да, — сказал Валор. — Дар вернулся в полной мере, поэтому я на службе у короны. Надеюсь быть полезен всем, потому что… э… обладаю достаточным опытом… своеобразным. В нашей, как это нынче говорится, команде нет медиумов, а мне особенно хорошо удаётся общение с духами, мессиры. Я понимаю их как товарищей по несчастью.

— Я всё же, с вашего позволения, леди, хотел бы уточнить одну вещь, — сказал Раш. — Вот, простите, барон, вдруг вы оказываетесь в месте, куда злодеи подложили бомбу. И ваше искусственное тело разорвано осколками. Есть ли какой-нибудь обряд или приём, который позволил бы переместить вас в новую оболочку из разбитой?

Мы с Валором задумались.

— Предположу, что многое тут зависит от Божьей воли, — сказала Виллемина. — Я не слишком хорошо в этом разбираюсь, но… мне представляется, что душа мессира Валора в таком случае может быть и немедленно призвана в чертоги Всевышнего, и остаться внутри разбитых останков на какое-то время…

— Да, точно! — сказала я. — И если останется внутри — я её перемещу. Церл так делал. Если хватит времени, если новая оболочка будет под рукой, если будет возможность немедленно провести обряд. Но мне кажется, что это уже будет просто фантастическое везение.

— А если моряки внутри искусственных тел окажутся на корабле, который пойдёт ко дну? — спросил Броук. — Всё? Они погибнут вместе с живыми людьми?

— Знаете что, мессиры! — не выдержала я. — Я не умею делать людей бессмертными. И воскрешать мертвецов не умею, так, как говорится в писании: «облек кости плотью, заставил струиться кровь и вернул в тело душу». Я могу на некоторое время, мы абсолютно не знаем, на какое, удержать душу в искусственном теле. Мне барон Валор — как второй отец. Если бы у меня была минимальная возможность его воскресить или сделать вообще бессмертным — я бы ни на секунду не задумывалась. Но я, вот досада, не божество, а некромантка. И морячков я не сделаю бессмертными, хоть мне их и очень жаль.

— А любой некромант может провести такой обряд? — спросил Раш.

— Не знаю, — сказала я. — Не уверена.

— Я — точно не смогу, мессиры, — сказал Валор. — Мне просто нечем за него заплатить, моя жизнь зависит от милости леди Карлы, судьба — под вопросом. Разве что — спасением души… но… э… я предпочту умереть.

— Леди Карле удалось обмануть ад так же лихо, как в незапамятные времена это сделал Церл, — сказала Виллемина. — Но выйдет ли такой фокус ещё раз — кто знает. И уж совершенно неизвестно, какую плату ад потребует с того, кто рискнёт его повторить. Поэтому вся наша безумная затея с мёртвыми моряками — целиком и полностью на леди Карле. Она не просто леди-адъютант, но и леди-маршал для тех, кто сражается и ещё будет сражаться во тьме.

В общем, мы засиделись за полночь. И, как ни странно, эта долгая болтовня меня успокоила: я, по крайней мере, поняла, что надо будет говорить репортёрам. А Валор вообще вёл себя с нашими мессирами миродержцами как свой — а они определённо этому способствовали. Мало того: Раш вдруг принялся расспрашивать о налоговой системе во времена Эрвина — и оказалось, что Валор неплохо это помнит.

— Бедный барон! — сказал тогда Броук, смеясь. — Репортёры пронюхают — и историки, хроникёры и писатели будут вокруг вас роем виться, расспрашивать о тех временах. Шутка ли: очевидец! Даже если невзначай запамятуете и перепутаете какую-нибудь мелочь — всё равно будете стократно точнее, чем наши исторические романисты.

А я подумала, что при случае и это скажу. Уж очень забавно и мирно звучит.

* * *

В общем, на утреннее сборище акул пера мы с Валором пришли уже во всеоружии. Друзелла и Виллемина меня ещё нарядили в голубое платье и шляпку с незабудками, видимо, чтобы я смотрелась уж совсем безобидно. Вильма поймала Тяпку и повязала ей на ошейник атласный голубой бантик. Девочка-припевочка из предместий и её собачка. Я смотрела на себя в зеркало и хихикала: кто же в столице сейчас носит такое. Но, как ни странно, рядом с Валором в моднющем тёмно-синем сюртуке и со старомодным бантом на затылке оказалось, что я смотрюсь вполне сносно: мы с ним были как пришельцы из прекрасного прошлого.

И вообще — это же было ради Валора затеяно. А его мы с Тяпкой оттенили наилучшим манером. А ещё внезапно пришли послушать маршал Лиэр и адмирал Годрик, которого я до этого дня и видела-то лишь пару раз. Лиэр-то был спокоен, как удав, он, похоже, уже привык и смирился, зато Годрик, хоть и сделал непреклонный вид, заметно любопытствовал не меньше журналистов.

Ему недавно объяснили. А с Валором он успел только перекинуться десятком фраз.

Увидев Валора, репортёры и обо мне позабыли. День стоял солнечный, рассмотрели его сразу, наилучшим образом — так вот с него и начали. И нам с ним пришлось всё объяснять с самого начала.

Про морячков, которые ждут полнолуния, — и мы тоже ждём полнолуния. И про то, что мы научились делать вот такие вот штуки: протезы для неприкаянных душ. И про то, что мы постараемся сделать так, чтобы среди наших людей неприкаянных душ больше не было: где не сможет Святой Орден, там