Книга Мушкетерка - Лили Лэйнофф

и будет мне дорог. — Вечер в театре, прикосновение его ноги к моей, шуршание бархата, красного, как папина кровь. Я сглотнула. — Всех, кроме него. Оно того не стоит. Что бы ни происходило между нами, для меня оно того не стоит. Но ты, Арья, тоже меня подвела.

На ресницах Арьи стали собираться слезы, и самой мысли о том, что я послужила их причиной, было бы почти достаточно, чтобы остановить меня, но сейчас я не могла остановиться. Она должна знать. Я должна заставить ее понять.

— Я не просто какая-то провинциалка, которая недавно приехала в Париж, тяжело переживает утрату отца и вынуждена жить с телом, которое всегда ее предает. Я изменилась. И честно говоря, если бы не вы все, я бы ни за что на свете не увлеклась таким, как он. А потом не решила бы, что случившееся на балу никогда не должно повториться.

— Ты что, обвиняешь меня…

— Это трудно объяснить, — перебила я. — Прошу, послушай меня. Когда я наконец осознала, что у меня к нему чувства, я не беспокоилась, что он отвергнет меня из-за моих головокружений. Да, он заботится обо мне, и, хотя он вынужден был помогать мне, видел меня больной, я переживала не из-за этого. Я переживала из-за вас, моих сестер по оружию. Вы трое заставили меня осознать, что, чем бы ни были вызваны эти головокружения… главная проблема не в них. Это ужасно, это больно, это заставляет меня чувствовать себя невероятно хрупкой, но не это разбивает мне сердце. Настоящая проблема — это люди, которые считают, что из-за этого недуга я ничего не стою.

Внезапно я покачнулась, схватилась на дверной наличник, но все равно упала. Панталоны, сшитые Теа, помогали, но они не могли меня излечить. Арья что-то говорила, но я ее не слышала — в ушах шумел океан. А в голове пульсировало раскаленное добела солнце.

Глава двадцать восьмая

Размытые цветные пятна перед глазами. Множество рук, поддерживающих мои, поднимающих меня, несущих меня. Потом тишина. Спальня Портии. Теа опустилась на колени перед креслом, в которое меня усадили. Арья стоит у окна. Портия со знакомым выражением решимости на лице характерно уперла руки в бока и переводит взгляд с Арьи на меня, с меня на Арью.

— Ну, — сказала она наконец, — и что это за таинственный ночной вор?

— Я должна была рассказать…

— Мы должны были рассказать, — перебила меня Арья. — Мы обе виноваты.

— А, так ты тоже целовалась с месье Вердоном? — едко спросила Портия. Арья утратила свою обычную невозмутимость, но Портия лишь покачала головой и повернулась ко мне:

— Итак?

Стоило мне начать говорить, я уже не могла остановиться. А даже если бы могла, не захотела бы — после всего случившегося, после того, как они помогли мне стать такой сильной, они заслуживали узнать правду. Мы были сестрами по оружию. Четырьмя мушкетерками. Теперь никаких секретов.

Бóльшую часть моего рассказа Портия и Теа хранили молчание, лишь время от времени встревая с вопросами, причем вопросы Теа сопровождались живыми выражениями ужаса и шока в соответствующие моменты. А когда Арья озвучила подозрение, что вором в маске мог оказаться Анри, она принялась яростно его защищать:

— Как ты можешь так говорить? После всего, что он сделал для Ордена? Ты ошибаешься, я знаю, что ты ошибаешься! — Ее маленькое личико в обрамлении кудрей исказилось, веснушки сверкали, словно острия шпаг.

В ответ Арья сухо сказала:

— Я ему не доверяю.

— Ты еще не рассказала о Вердоне, — вмешалась Портия, когда Теа набирала воздуха, чтобы продолжить спор. Арья посмотрела на Портию с нерешительной улыбкой. Глаза Портии расширились, и она отвернулась. — Бога ради, поспоришь с Арьей потом. Я хочу наверстать упущенное, пока не произойдет еще что-нибудь, о чем нас не поставят в известность.

Теа фыркнула, однако не стала жаловаться, когда мы перешли к обсуждению Вердона, и я как могла пересказала последние события. Когда я добралась до экзекуции, которую мне устроила мадам де Тревиль, Теа нахмурилась:

— Но откуда она узнала?

Ответ застрял у меня во рту. Но тут Арья распрямила плечи:

— Это я ей рассказала.

— Поверить не могу, — ахнула Портия. — Хотя, знаешь, пожалуй, могу. Это очень в твоем духе — делать поспешные выводы.

— У меня не было выбора. Мне пришлось сделать поспешные выводы.

— Какая нелепость! — возразила Портия.

— Будучи мушкетеркой, я проиграю в любом случае, — сказала Арья. — Мы защитим короля — и монархия будет процветать. Обитатели Двора чудес продолжат страдать. Мы не защитим короля — и на меня ляжет ответственность, когда дворяне обвинят во всем Двор чудес и начнут вешать «предателей». Не говоря уже обо всех смертях, которые случатся во время борьбы за власть. Я могу быть не согласна с мадам де Тревиль по многим вопросам, но в этом она права: когда дворяне начинают делить власть, первыми гибнут простые люди. Веерный мастер, Танин отец, кровь на зеркале короля… что бы я ни делала, я предаю то, что для меня важно. — Ее дыхание стало тяжелым, она выглядела так, словно сейчас расплачется. — Но лицо моего отца, когда он услышал предложение мадам де Тревиль… он был так горд. Он никогда не позволит мне отплатить ему за все, что он для меня сделал. Но я могу дать ему это. Дочь в рядах мушкетеров… — Она вытерла слезы, прочистила горло; Теа слушала эту речь со смущенным видом, однако теперь отвлеклась на нехарактерное для Арьи проявление чувств. — В общем, я выбрала вариант с наименьшим количеством жертв в ближайшем будущем, — закончила Арья.

— Но дело ведь не только в этом, — прочувствованно сказала Портия. — Таня не какая-нибудь случайная жертва. Ты забыла, что есть еще кое-что, за что мы боремся. Самое важное.

— И что же это?

— Мы, — ответила я за Портию. — Мы боремся за нас.

Повисшая в комнате тишина была тонкой, как бумага. Теа с беспокойством взглянула на меня. Арья посмотрела на Портию так, словно та нанесла ей удар в сердце.

— Может быть… может быть, ты права, — наконец сказала она.

— В смысле? — спросила Портия, высоко подняв брови.

— Надо было дать Тане объясниться.

— Твоя неспособность доверять людям едва не привела к ее исключению из Ордена, — упрекнула ее Портия. — Скажи мне, кто поступает так со своими сестрами по оружию? Ведь мы должны поддерживать друг друга.

— Даже когда одна из нас влюбляется в объект? — прошептала я.

Портия фыркнула. Однако в ее взгляде светилось понимание.

— Особенно тогда! Жаль, что ты не обратилась к нам… мы могли