Книга Художник моего тела - Пэппер Винтерс

между моих ног, пожирая меня, вдыхая меня, доминируя надо мной.

Воздух трещал и искрился вокруг нас, полный сожаления и раскаяния.

Раскаяния о чем?

Сожаления о ком?

Он прогнал эти мысли из моей головы еще одним лижущим движением. Мое сердце колотилось от вожделения. Моя кровь закипела и запульсировала в венах, наполненная чем-то более страшным и глубоким, чем просто желание.

Мне хотелось кончить. Отчаянно. Но я также была в ужасе, потому что знала, что в тот момент, когда мое тело падет, падет и мое сердце.

И я не смогу этого пережить.

Словно услышав мою мольбу, Гил поднялся с колен. Звяканье пряжки его ремня и вжик молнии были единственными предупреждениями, когда его горячий, твердый член оказался между моих ног, и он вошел прямо в меня.

Потом Гил немного присел, чтобы заполнить меня глубже. Его эрекция задевала какую-то точку во мне, причиняя боль.

Я была полностью в его власти.

Я царапала дерево ногтями в поисках опоры, когда он отстранялся и снова и снова входил в меня.

Гил был сложным. У него были секреты, вспыльчивость и любовь, которая не имела смысла, но под всей этой сложностью скрывалась абсолютная простота.

Он нуждался во мне так же, как и я в нем.

Всегда нуждался.

И это разбило меня на миллион кусочков, потому что он разорвал нас на части, чтобы выживать друг без друга, и посмотрите, во что мы превратились.

Развратные, гребаные животные, стремящиеся уничтожить друг друга, потому что мы не могли справиться с альтернативой.

Сладкой, счастливой альтернативой.

Его толчки дрожали от напряжения. Его жестокие, неумолимые руки сжимали и раздвигали мои ягодицы. И несмотря на все это, я текла и принимала его, позволяя ему обращаться со мной так бессердечно, как он хотел.

Потому что, Боже, это было приятно.

Невообразимо хорошо.

— Гил…

Стол скрипел, когда он входил в меня, толкая меня с каждым толчком в сторону кухни. Дерево стонало, как будто крепления могли не выдержать, и мы свалились бы прямо на пол.

Но Гил не останавливался.

И я не просила его об этом.

Он трахал меня.

Его твердый член погружался снова и снова, и каждый раз, когда он заполнял меня, я выгибалась, чтобы побудить его взять больше.

Гил хрипел от удовольствия и боли, что соответствовало синякам, которыми он оставлял на моей плоти. Он отпустил мою задницу, проложив себе путь руками вверх по позвоночнику, чтобы разорвать блузку и стянуть ее с меня.

Его бедра задвигались сильнее, пока он обводил мою татуировку.

Я не знала, на какое животное он смотрит или почему изучает что-то невинное, когда унижает меня самым худшим из возможных способов, но его голос спутался с эмоциями, пока тот рычал с каждым толчком.

— Выдра.

Толчок.

— Оцелот.

Толчок.

— Орангутанг, орегано, страус. — Толчок, толчок, толчок.

— Сова.

Я ждала большего. Ждала Олив.

Но его лоб врезался в мой позвоночник, и он поднял меня, оттолкнув от стола, обхватив мои бедра руками.

— Мне жаль. Мне так чертовски жаль.

Его извинения не имели конкретного направления, и у меня не было времени гадать, за какое воспоминание он хочет получить отпущение грехов. Темп его движений нарастал, пока мы оба не закричали и не застонали вместе, становясь все более дикими, яростными, в погоне за острым, как бритва, освобождением.

Страх накатывал вместе с оргазмом, делая меня чувствительной и телом, и душой. Я боялась отпустить его. Страшно представить, что я буду чувствовать после этого.

Но я не могла остановиться.

Гил подтолкнул меня к вершине, и я кувыркнулась через край.

Задыхаясь, я каталась на глубоких внутренних волнах восторга. Доила его, благодарила его.

Моя влага добавила еще один элемент к его потребности. Гил взял меня так жестко, как только мог. Его рев эхом отдавался в моих ушах, когда он последовал за мной.

Выгнувшись надо мной, он прижал меня к себе, глубоко вонзая зубы в мою татуировку. Я застонала, когда тот снова толкнулся, полностью заполнив меня.

Горячие, пульсирующие струи хлынули внутрь меня.

А когда все закончилось, его рваное дыхание превратилось в бездыханное проклятие.

— Блядь.

Гил отстранился, отступил от меня и застегнул джинсы. Все его тело дрожало, когда он провел обеими руками по волосам и посмотрел на меня дикими зелеными глазами.

Я молчала, соскользнув со стола и повернувшись к нему лицом, стаскивая юбку и стягивая концы разорванной блузки. Чем дольше мы стояли и смотрели, тем больше его спермы стекало по моему бедру, пачкая колготки.

Это становилось невыносимым.

Тишина.

Напряжение от того, что произошло.

Гил выглядел так, словно собирался выпрыгнуть из окна моего четырехэтажного дома. Мне нужно было прикоснуться к нему, исцелить его, и я, спотыкаясь, бросилась в его объятия и с облегчением втянула воздух, когда его руки обхватили меня и сжали.

Объятие.

Такое простое и обычное, но оно разбило мое сердце лучше любого секса или оргазма.

Слезы блестели на моих глазах, когда я отстранилась и попыталась поймать его взгляд.

Он не позволил мне этого сделать, отвернувшись и вытирая рот дрожащей рукой.

Сейчас все было хрупким. Ужасно хрупким, и от уязвимости между нами не было лекарства.

Мой желудок заурчал, прорываясь сквозь тишину.

Гил бросил мне полусерьезную ухмылку.

— Голодна, О?

Я усмехнулась, благодарная за посторонний шум.

— Я не ела нормально уже несколько дней. — В моей голове быстро созрел план. План, который мог бы залатать оставленные раны. — Давай возьмем еду на вынос и поедим здесь. А потом… если ты так решительно настроен нянчиться со мной, я могу закончить собираться. Я останусь… на одну ночь.

Не обращая внимания на мою уступку переночевать, он нахмурился.

— Ты хочешь поесть… вместе?

— Не волнуйся. Это не свидание. — Я двинулась к холодильнику, где под уродливыми магнитами ждали номера ресторанов на вынос и меню. — Просто жизненная необходимость.

Он вздохнул, пробормотав что-то, чего я не расслышала, себе под нос.

— Прости? — Я схватила тайское меню и нашла свой мобильный телефон. — Что это было?

Гил помрачнел.

— Ничего такого, что тебе нужно услышать. — Направляясь к ванной, он добавил: — Мы поедим. Но это не свидание.

Когда дверь ванной закрылась, и меня соединили с тайским рестораном, я прошептала:

— Это все свидание, Гилберт Кларк. Каждое слово, каждый взгляд, каждый спор. Это все опасная игра, в которой нет победителей.

— Простите? Что вы хотите? — раздался у меня над ухом голос с тайским акцентом.

Я оторвала взгляд от того места, где исчез Гил.

— Простите. Могу я заказать курицу с лимонной цедрой и говядину