Книга Охотясь на Адэлайн - Х. Д. Карлтон

и не было времени.

Дайя моргает, сбитая с толку моим заявлением, и пододвигает ко мне стакан. «Я люблю тебя, но ты не продержишься и дня».

— Грубиянка, — бормочу я, делая глоток вина. Я съеживаюсь, горький вкус вторгаясь в мои вкусовые рецепторы. Я люблю сладкое вино, но это то, что было у Дайи в холодильнике.

«Ты хочешь стать монахиней, потому что не можешь терпеть прикосновения вообще или прикосновения со стороны мужчины?»

Я ковыряюсь в заусенице. «Мужчины, что очень сложно с тренировками.

Он должен прикасаться ко мне, и каждый раз, когда он это делает, я, блядь, паникую, а потом колеблюсь между тем, чтобы замерзнуть, и сойти с ума».

После того, как месяц назад мы с Зейдом договорились уничтожить Общество вместе, я почувствовала, как что-то шевельнулось в моей груди. Родилась цель, и она помогает мне каждое утро вставать с постели и тренироваться.

Но это не волшебное решение. Я смотрю на Зейда и чувствую все, что чувствовала после того, как уступила ему. Магнетизм, связь и любовь. Он дал мне пространство, в котором я так отчаянно нуждаюсь, хотя я вижу, что это убивает его внутри. Хотя я чувствую себя виноватой каждый раз, когда отстраняюсь, я также чувствую облегчение.

Но теперь я чувствую другие вещи — вещи, которые, я знаю, не имеют ничего общего с ним, но с сексом. От одной мысли об этом меня тошнит, и во мне укоренился страх, что каждый раз, когда Зейд проявляет ко мне хоть какую-то привязанность, вот к чему это приведет.

Это сыграло огромную роль в наших отношениях до того, как меня похитили; трудно научить мой мозг думать, что это будет что-то другое. Зейд кокетлив, и, хотя он сделал много сексуальных замечаний, он не предпринял ни одной попытки соблазнить меня.

— А то я злюсь, — продолжаю я, хмурясь в свое Мерло. — Я набрасываюсь на него и говорю ужасные вещи, а он, черт возьми, просто принимает это.

— Девочка, тебе понадобится время, чтобы справиться со своей травмой. У тебя посттравматическое стрессовое расстройство, как и у любого другого человека. Не торопи себя.

— Думаю, было бы проще, если бы я не была в него влюблена, — признаюсь я, обводя палецем вокруг стекла. Это создает мягкий звук, который успокаивает суматоху в моей голове.

— Я все еще чувствую притяжение, понимаешь? Каждый раз, когда он прикасается ко мне, я хочу наслаждаться этим. Я просто не могу. Он даже не сделал никаких авансов. Ничего сексуального, но это то, к чему я сразу же отношусь, а потом я снова в том доме с Ксавьером.

— Ты говорил с Зейдом о нем?

Я делаю еще один глоток Мерло, прежде чем ответить: «Да. После того, как мы договорились работать вместе, мы сели, и я ему все рассказал. Ну… не все. Не ужасные подробности. Но он знает о том, через что я прошела, и он объяснил, как он нашел меня. Говорили о каком-то братстве и рассказали мне все о Максе.

Печаль скрывает ее мудрые глаза, и я могу сказать, что она встревожена, потому что начинает теребить кольцо в носу.

— Да, он… меня тоже спас. От Люка».

Я протягиваю руку и хватаю ее за руку, крепко сжимая. Зейд сказал мне, что случилось с Дайей, но я ждала, что она первой расскажет об этом мне. Если я что-то и понимаю, так это нежелание переживать определенные вещи заново.

Мы все страдаем по-разному, но источник нашей боли один и тот же. Общество. Клэр.

Дайя была приманкой, чтобы выманить меня из поместья Парсонс, чтобы Рио и Рик могли похитить меня. Конечно, Люк был тем, кто провел ее через ад, но ничего из этого не случилось бы, если бы Клэр не заставила Макса поверить в то, что Зейд убил его отца, а затем поставила мишень на мою голову. Тот, на который Макс немедленно набросился, рассердившись и намереваясь отомстить.

— Мне очень жаль, Дайя. Мне очень жаль, что он сделал это с тобой. — Мой голос срывается на последнем слове, неожиданный прилив слез затуманивает мое зрение.

Дайя закрывает лицо, пытаясь сдержать слезы.

— Черт побери, Адди, — отрезает она без всякого жара. — Не смей заставлять меня плакать.

Но уже поздно, при последнем слове из ее горла вырывается всхлип. Я придвигаю свой стул ближе к ней и обнимаю ее; будь прокляты мои собственные демоны. Ее руки обвились вокруг моей талии, и мы обе расслабились.

Горе выливается через трещины, пока мы держимся друг за друга, как два столба которые падают вместе, оба не в состоянии стоять без поддержки друг друга.

К тому времени, когда мы расходимся, по моему покрытому пятнами красному лицу текут сопли, и я точно знаю, что тушь стекает по моим щекам. У нее слюни на щеке и круги вокруг глаз от макияжа. Они налиты кровью, в сочетании с ее темно-коричневой кожей и светло-зелеными глазами почти поражают.

Как бы то ни было, мы оба выглядим нелепо и тут же врываемся в смех, который исчезает в другой раунд слез. В конце концов, никто из нас не может сказать, смеемся мы или плачем, но в любом случае это приятно.

— У меня сейчас голова болит, — хриплю я, вытирая почерневшие слезы, а потом хватаю салфетку и громко сморкаюсь.

— Пей больше вина, хуже будет, но по крайней мере взбодришься.

Я смеюсь, делая глоток, когда она тоже сморкается.

— Кстати, а где Зейд? — она спрашивает.

— Я не знаю, на самом деле. После нашей тренировки он довольно быстро отключился, сказав, что ему нужно кое о чем позаботиться. Он не сказал, о чем речь, а я была слишком потной и морально истощенной, чтобы волноваться в тот момент.

Мы обе пожимаем плечами. Насколько я знаю, он мог догадаться, что у нас закончилась туалетная бумага и ее нужно было пополнить. Думаю, если бы это было что-то важное, он бы сказал.

В течение следующего часа мы с Дайей допиваем бутылку Мерло. Я также решила, что с этого момента мне нужно быть очень осторожным с алкоголем. Это кажется слишком приятным, и я отказываюсь использовать его как костыль.

Я предпочитаю работать со своей травмой здоровым способом. Вы знаете — убить Клэр голыми руками.

Мы смеемся над дурацким видео, которое кто-то разместил в социальных сетях, когда входная дверь с грохотом открывается, и два голоса огрызаются друг на друга.

Один принадлежит Зейду. Другой — девичий.

Глаза шалфея и карамели встречаются в замешательстве, и