Книга Православная Церковь и Русская революция. Очерки истории. 1917—1920 - Павел Геннадьевич Рогозный

провести самым «решительным и быстрым способом... чем больше представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно сейчас проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

Ленин стал прагматиком: пять лет, проведенные у власти, его многому научили. Есть идеологический враг — Церковь и религия, которая не отомрет сама собой, а будет существовать не один десяток лет, и, значит, по ней в благоприятный момент нужно нанести решительный удар. Ленин не строил никаких иллюзий насчет атеизма населения бывшей Российской империи и писал, перефразируя Макиавелли: «Один умный писатель по государственным вопросам справедливо сказал, что если необходимо для осуществления известной политической цели пойти на ряд жестокостей, то надо осуществлять их самым энергичным способом и в самый короткий срок, ибо длительного применения жестокостей народные массы не вынесут».

Обратим внимание на слово «народные массы»: это не кучки «черносотенного духовенства» и «недорезанные большевиками помещики» — это те же крестьяне и рабочие, благодаря которым большевики и победили в Гражданской войне. Как показано выше, понимал это и Троцкий, который считался главным «экспертом» по Православию в Политбюро.

Тогда же он и составил свою записку по поводу разложения Православной Церкви изнутри, считая, что нужно натравить одну часть духовенства, «сменовеховского» (то есть просоветского), на другую, «черносотенную», и ждать результата, ибо «нет более бешеного ругателя, как оппозиционный поп», а после разделаться и со «сменовеховским» духовенством, «которое надлежит рассматривать как опаснейшего врага завтрашнего дня».

Именно так, с политического решения властей начался «обновленческий раскол» в Церкви. При активном содействии властей обновленцы быстро узурпировали церковную власть. Однако их первоначальный успех вскоре натолкнулся на такое пассивное сопротивление верующих, которого не ожидали ни большевики, ни сами обновленцы. Культурный консерватизм верующих оказался сильнее политических колебаний всей церковной элиты в целом. Ни нового календаря, ни попыток перевода богослужения на русский язык, ни женатого епископата массы простых людей в большинстве не приняли. Это и объясняло неудачу обновленчества, которое просуществовало до 1945 г., но было обречено. Это было понятно и чекистам, которые считали, что данный проект следует закрыть, что и произошло.

Вместе с тем не стоит мазать обновленчество одними черными красками, как это часто сейчас происходит. Там были разные люди, и некоторые вполне искренне сочувствовали идеям обновления Православия. Многие из них были антиклерикалами, считая, что главное зло Церкви — это господство черного духовенства.

Многие из простых верующих, вместе с тем поддерживающих советскую власть, искренне считали, что антисоветские послания патриарха Тихона только содействуют разжиганию внутрироссийской розни. Да и многие из среды интеллигенции считали, что старая Церковь себя сильно дискредитировала. Именно эти люди, во многом не знавшие подноготную основу обновленчества, мечтали о возможности «Новой Церкви». Обновленцы запятнали себя сотрудничеством с карательными органами, впрочем, и победившие «сергиане» в этом смысле были ничем не лучше.

Можно констатировать, что Российская Православная Церковь к началу Мировой войны уже находилась в глубоком кризисе, его истоки были в самом синодальном строе. Зависимая от государственной власти Церковь в лице ее высших иерархов вынуждена была подчиняться часто совершенно беззаконному вмешательству государства в свои дела. Начавшаяся мировая война обострила противоречия в церковной среде, «классовая» ненависть между высшим и низшим духовенством накалялась по мере увеличения тягот военного времени.

История с вмешательством в церковные дела Распутина вызывала протест даже у самых лояльно настроенных к самодержавию церковных деятелей. Православная Церковь, хотя и с некоторым запозданием, вынуждена была приветствовать Февральскую революцию. Особенно радикально были настроены низшие клирики, что создало в Церкви «революционную ситуацию». Синод, несмотря на общий паралич власти в стране, в целом справился с ситуацией, хотя и вынужден был идти на коренные реформы, которые полностью изменили правовое поле внутри Церкви. Созванный Поместный собор юридически закрепил все основные итоги «церковной революции».

Важно отметить, что кощунственные акции в православных монастырях, первые убийства священников и разграбление церковного имущества начались еще до прихода к власти большевиков и инициаторами их были, как правило, местные крестьяне и вернувшиеся с фронта солдаты.

Приход к власти большевиков поначалу никак не повлиял на жизнь Церкви, однако очень скоро, особенно после опубликования Декрета об отделении Церкви от государства, стало ясно, что для Церкви наступают тяжелые времена.

Следует отметить, что все гонения советского времени на Церковь были как раз грубым нарушением принятого декрета. Именно таким актом было вскрытие мощей, и это, безусловно, была инициатива «церковных большевиков», которые знали самые уязвимые места Церкви и били именно по ним. Вообще священнослужители, как бывшие, так и действующие, сыграли большую роль в дискредитации Церкви и последующих на нее гонениях.

Самый главный протест населения вызвал не пункт Декрета о лишении Церкви статуса юридического лица, а дополнение к декрету о выносе икон из общественных организаций. Следует отметить, что никто из историков этого не заметил! Крестьяне и рабочие могли вполне равнодушно смотреть на гонения, которым подвергались служители Церкви, однако «репрессии» в отношении икон они рассматривали как личное оскорбление.

Церковная анафема большевикам, объявленная патриархом, не сильно помогла белым и не повлияла в целом на общеполитическую обстановку. Проведение в жизнь декрета тоже долго оставалось на бумаге и часто зависело от доброй или злой воли местных властей.

Большевики в годы Гражданской войны для борьбы с Церковью использовали почти исключительно антиклерикальную риторику, которая часто вызывала сочувствие даже в среде верующих крестьян и рабочих. Попытки же антирелигиозной пропаганды почти повсеместно оканчивались неудачей и в конце концов вызывали негативную реакцию центральных властей. Даже главная антицерковная акция большевиков эпохи Гражданской войны — вскрытие мощей — обставлялась антиклерикальной пропагандой, в ходе которой духовенство выставлялось «обманщиками», забывшими заповеди Христа.

В период Гражданской войны многие представители духовенства стали жертвами репрессий, особенно после провозглашения «красного террора». Тем не менее не все духовенство, принявшее мученическую кончину в годы Гражданской войны, было жертвами большевистского террора. Грабили и убивали и красные, и белые, и зеленые, а иногда просто бандиты и уголовники.

Только после окончания Гражданской войны большевики нанесли чувствительный удар по Православной Церкви, поводом для которого послужило изъятие церковных ценностей якобы для помощи голодающим. Одновременно с изъятием родился и «троцкистско-ленинский план» разложения Церкви, когда, используя административный ресурс и противоречия внутри Церкви, большевики организовали так называемый «обновленческий» раскол. Однако большевистские планы по разложению Церкви с помощью «сменовеховских попов» не оправдались, что заставило власть сделать акцент на репрессивной составляющей их «церковной» политики. Последствия этого курса проявили себя несколько лет спустя, после того, как