Книга Только герцогу это под силу - Сабрина Джеффрис

— Вам, правда, по плечу такие изменения? Добиться отставки обоих, и Сидмута и Каслри?

— Да. Особенно, если вы присоединитесь к нам. Поначалу, когда вы вернулись, мы не знали точно, кто ваши союзники, учитывая вашу прошлую дружбу с королём. Тогда в моём доме вы ясно дали понять, что выступаете против радикальных кандидатов, но я не был уверен, не подадитесь ли вы в другую крайность. Особенно, в свете вашей связи с Монтитом.

— Моим дедом?

— Он всегда неизменно стоял горой за Сидмута.

Для Саймона это оказалось новостью. К тому времени, когда он достиг возраста, который позволял ему занять место в парламенте, его дед уже давно ушёл с поста премьер-министра. Мурашки побежали по спине, когда Саймон вспомнил слова Луизы. Что он превращается в своего деда. Боже, помоги ему.

Внезапно Саймону пришло на ум, что Трасбату столько же лет, сколько было бы деду, будь он жив.

— Вы знали моего деда?

— Нет, лично не знал.

Судя по резкому тону, Трасбат что-то скрывал.

— Но знали достаточно, чтобы не одобрять, — предположил Саймон. Трасбат насторожился и Саймон добавил: — Я всё понимаю, поверьте. И мне очень хотелось бы услышать ваше искреннее мнение о нём.

— Он был сильным политиком, прозорливым переговорщиком и блестящим оратором, но…

— Но?

Трасбат нахмурился:

— Однажды на приёме я нечаянно услышал его разговор с леди Монтит. Его поведение было совершенно неджентльменским. Более того, я бы постыдился говорить такие… ужасные вещи моей Лилиан.

— «Неджентльменский». Весьма проницательная оценка характера моего деда.

— Но могу сказать, что вы другой, сэр, — продолжил Трасбат. — Более того, меня поразило, как вы ведете себя с женой. Можно многое сказать о человеке, потому как он обращается с женщинами, которые находятся на его попечении, не правда ли?

— Полагаю, вы правы, — произнёс Саймон, кровь стучала в его ушах.

Трасбат глянул на свои часы:

— К слову о супругах, я пообещал своей, что сегодня вечером обедаю дома, — он вопросительно посмотрел на Саймона. — Как насчёт упомянутого вопроса…

— У меня есть день на размышления, сэр?

— Разумеется, — он встал. — Полагаюсь на ваше благоразумие.

Саймон изобразил улыбку:

— Непременно. Я буду нем как рыба.

— Значит, встретимся завтра днём на собрании.

— Собрании? — спросил Саймон.

— Я ранее виделся с лордом Дрейкером. Он попросил сообщить Лилиан, что ваша жена созывает завтра собрание Лондонского женского общества. Поскольку предполагалось, что и Филден будет присутствовать там, я допустил, что на собрании объявят о вашей поддержке.

Нет. На собрании предполагалось объявить об уходе Луизы.

— Ах, собрание, — выдавил Саймон. — Напомните-ка, в котором оно часу?

Трасбат внимательно на него посмотрел:

— Дрейкер сказал в четыре.

— Отлично, — Саймон попытался улыбнуться. — Не уверен, смогу ли присутствовать. У меня может быть другая встреча. Но я постараюсь.

— Значит, надеюсь вас там увидеть.

Подобрав трость, Трасбат медленным шагом покинул комнату.

После ухода почтенного джентльмена Саймон ещё долго сидел, уставившись в портвейн. Отставка Ливерпула рассматривалась им как единственное решение проблем, навалившихся на нынешнее правительство. А всё потому, что Саймон метил на его место.

Предложение Трасбата открыло другие возможности. Пил был консерватором, но не принадлежал к старой когорте. Определенно, он придерживался ещё более умеренных взглядов, чем Сидмут с Каслри. И если такие люди как Трасбат намерены поддерживать его, значит, им тоже не терпится начать реформы, и не только в избирательной системе, но и в других сферах, требующих немедленного вмешательства. Например, в тюрьмах.

Значит, они могли бы осуществить то, что Саймон хотел сделать лично сам. И всё что требовалось от него, забыть пока о должности премьер-министра. Возможно, навсегда.

«Почему именно ты?»

В ушах звенели слова жены, когда он ставил бокал. Да, почему именно он должен быть премьер-министром? Он ответил, что только он мог гарантировать, что Англия будет двигаться правильным курсом. Это ли истинная причина? Или же Луиза нечаянно открыла правду — он действительно больше озабочен самоутверждением перед дедом Монтитом, чем заботой о стране?

Отрезвляющая мысль, и, весьма вероятно, одна-единственная. Даже теперь, когда перед Саймоном маячило предложение Трасбата, первым его побуждением было отказаться. И почему? Потому что ему придётся усмирить свои амбиции.

Потому что он не сможет доказать, что дед ошибался.

Саймон крепко сжал бокал. Луиза была права. Ему плевать на Англию — он всего лишь старается заткнуть окаянный голос мертвеца.

Желание упиться до беспамятства внезапно улетучилось, Саймон поднялся, отставил бокал, покинул клуб и в ошеломленном состоянии отправился домой.

Если он согласится на предложение Трасбата, то всё изменится. У Луизы больше не будет причин уходить из Лондонского женского общества, у его жены больше не будет повода смотреть на него с разочарованием и жалостью, от которой у него стыла кровь.

«Ты опять за своё, — почти слышал он презрительный голос деда. — Позволяешь своим страстям разрушить амбиции».

Разрушить? Или совершенствовать?

Что, если Луиза и в этом была права? Что, если он пытается контролировать не страсти, а чувства? Ту его частичку, что печется о фермерах, желающих представительства в правительстве, или об арестантках, которым нужна лишь капля доброты и возможность начать новую жизнь?

Ту частичку, которая очень хотела, чтобы жена смотрела на него с гордостью и уважением. И любовью. Да, с любовью.

Дома Саймон прямиком отправился в спальню, не желая принимать каких-либо важных решений, когда тело ужасно хотело спать. Но сон ускользал от него — простыни на кровати пахли женой.

Поэтому он оставил кровать и побрёл вниз в кабинет. Только те чёртовы письма и могли его усыпить. Саймон открыл коробку, которую забрал у поверенного, и, уверенный в бесцельности своего занятия, пробежал глазами парочку первых писем. Потом вынул толстую пачку, и сердце его гулко застучало в груди. Не только оттого, что края пачки были обуглены, словно её спасли из огня, а потому, что на ней стоял штемпель Индии.

Саймон не удержался и слегка подпрыгнул от волнения. В особенности, когда осторожно развернул тонкую пергаментную обёртку и нашёл в середине пачки официальный документ.

Свидетельство о браке дяди Тобиаса.

Саймон быстро разложил листки письма, сопровождавшие документ, и стал разбирать дядины незнакомые каракули. Закончив, он откинулся на спинку кресла и невидящим взглядом уставился в комнату.