Книга Введение в общую психологию: курс лекций - Юлия Борисовна Гиппенрейтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этих отрывках многое, обсуждаемое теперь научной психологией, сказано просто и предельно точно.
Мы видим, как «стихийная нравственность», приобретенная писателем в детстве, уступает напору социальных мотивов (стремлению быть признанным непосредственным социальным окружением) — мотивов, которые начинают доминировать в подростковом возрасте и, как правило, остаются ведущими в последующее десятилетие жизни человека (если не дольше). Чрезвычайная сила этих мотивов заставляет взрослеющую личность усваивать нормы поведения и ценности ее референтной группы, которые нередко расходятся с нормами «высшей нравственности». В этих условиях возникает опасность не только остановки духовного роста, но и всевозможных искажений в развитии личности в целом, что с необычайной выразительностью описал в отношении себя Л. Н. Толстой.
С другой стороны, из этих описаний видно, как окрепшее с годами духовное самосознание писателя позволило ему не только осознать, но и дискредитировать ведущие мотивы того периода его жизни.
Итак, за борьбой между «социальным» и «духовным» уровнями личности, как правило, стоит противоречивость и разноуровневость социальных «норм». Конструктивная переработка этих противоречий возможна только при участии самосознания и составляет один из важнейших моментов личностного творчества человека.
Перейдем к последней функции самосознания — осмыслению собственной жизни. Сразу скажу, что это активность особого рода: она направлена не просто на осознание ведущих мотивов, но и на координацию всей личности в целом. Ведь речь здесь идет о смысле не отдельных действий, поступков и даже деятельностей, а о смысле всей жизни.
Факты показывают, что этот вопрос встает не перед каждой личностью и не с равной силой. Редко он появляется в молодые годы. Если молодой человек и ставит перед собой такие вопросы, то звучат они немного иначе: не «Для чего я живу?», а «Для чего (или как) я хочу жить?» Молодой человек, по выражению Л. Н. Толстого, еще «пьян жизнью», у него еще много стихийно возникающих и стихийно действующих мотивов.
Обычно нужно окунуться в жизнь, пройти некоторые этапы жизненного пути, чтобы началась внутренняя работа по осмыслению собственной жизни. Часто случается, что вопрос о смысле жизни возникает вместе с появлением осязаемого ощущения ее конечности, т. е. неизбежной смерти.
Человеческая культура содержит много замечательных памятников, в которых отражены подобные переживания личности, подобная работа ее самосознания. Я позволю себе снова обратиться к «Исповеди» Л. Н. Толстого как к одному из самых выдающихся произведений, написанных на эту тему.
На примере рассмотренных выше отрывков из «Исповеди» мы видели, как Л. Н. Толстой со свойственной ему силой ума, критичностью и откровенностью постоянно анализировал собственные мотивы, пытаясь понять, почему он занимается тем или иным делом, что в действительности им руководит. Этот анализ неоднократно приводил его к неожиданным открытиям, которые заставляли его резко изменить свой образ жизни. И вот на фоне такой работы возник еще один, более общий процесс. Вначале, по описанию Толстого, он стал обнаруживать себя в форме недоумений и вопросов: «Зачем я живу?», «Ну, а потом что?»
Он отгонял эти вопросы, но они возвращались и оставались без ответа. В конце концов эти вопросы без ответа, по словам Толстого, «слились в одно черное пятно», и жизнь остановилась.
«Прежде чем заняться самарским имением, воспитанием сына, написанием книги, надо знать, зачем я это буду делать. Пока я не знаю — зачем, я не могу ничего делать.
<…> И это сделалось со мной в то время, — продолжает Толстой, — когда со всех сторон было у меня то, что считается совершенным счастьем… И в таком положении я пришел к тому, что не мог жить и, боясь смерти, должен был употреблять хитрости против себя, чтобы не лишить себя жизни <…>» (112, т. XVI, с. 117–118).
Поиски ответа на вопрос о смысле жизни продолжались у Толстого более трех лет. Они были напряженны и мучительны.
Невозможно проследить все сложные ходы мыслей и переживаний автора. Для этого нужно читать само произведение. Скажу только несколько слов о том психологическом выходе, который нашел для себя в конце концов Толстой. Он очень знаменателен.
Одно из главных рассуждений, к которому постепенно пришел автор «Исповеди», состояло в том, что в своих поисках, «гордых и одиноких», он оторвался от многих и многих миллионов людей, живших до него и живущих теперь, и в этом, как он понял, была его ошибка.
«С тех пор, как началась какая-нибудь жизнь людей, у них уже был этот смысл жизни, и они вели эту жизнь, дошедшую до меня. Все, что есть во мне и около меня, все это — плод их знания жизни. Те самые орудия мысли, которыми я обсуждаю эту жизнь и осуждаю ее, все это не мной, а ими сделано. Сам я родился, воспитался, вырос благодаря им. Они выкопали железо, научили рубить лес, приручили коров, лошадей, научили сеять, научили жить вместе, урядили нашу жизнь; они научили меня думать, говорить. И я-то, их произведение, ими вскормленный, вспоенный, ими наученный, их мыслями и словами думающий, доказал им, что они — бессмыслица! Тут что-то не так…», — говорил я сам себе» (112, т. XVI, с. 136).
В этих замечательных строках Толстого мы находим ростки того представления, которое называем теперь общественной сущностью человека. Человек и его личность — порождения человечества. Через это понимание Толстой и приходит к следующей мысли: чтобы понять смысл своей жизни, нужно приравнять ее не к конечному существованию своего тела, а к «бесконечному началу», для выражения которого люди в скрывающейся глубине веков выработали разные понятия. Среди них понятие «божественности души», «сущности души», «нравственного добра и зла» (112, т, XVI, с. 143). И Толстой, по его словам, принял в себя это начало, слился с ним. Так, через своего рода субъективное открытие, через приобщение своей единичной личности к ее источнику — духовному наследию человечества — Толстой находит решение мучивших его вопросов.
Психология только подходит к серьезному анализу подобных состояний в жизни личности. И сказать о них значительное слово ей еще только предстоит.
Сейчас можно совершенно определенно сказать, что поиск смысла жизни есть одна из самых важных функций самосознания. Еще раз повторю, что на языке научных понятий этот поиск можно представить как процесс, направленный на полную интеграцию и координацию мотивационной сферы личности.
Чтобы подвести итог всей
