Книга Кто правит миром? - Ноам Хомский

Персидского залива приобрели и приобретают сейчас самые передовые и эффективные вооружения, в то время как Иран в основном вынужден жить прошлым, часто полагаясь на системы, поставленные еще во времена шаха». Которые, иными словами, попросту устарели[533]. Если же говорить об Израиле, то здесь дисбаланс конечно же еще больше. Обладая самым совершенным американским оружием и представляя собой практически внешнюю военную базу глобальной супердержавы, он также накопил огромные запасы ядерного оружия.

Израиль, разумеется, сталкивается с «экзистенциальной угрозой» в виде иранских заявлений: высший руководитель страны Али Хаменеи и бывший президент Махмуд Ахмадинежад не раз во всеуслышание грозили сровнять его с землей. Только вот ничего не сделали – а если бы и сделали, то самую малость[534]. Они предсказали, что «с Божьей волей сионистский режим исчезнет с карты мира» (в другом варианте перевода Ахмадинежад сказал, что Израиль «должен исчезнуть из страниц времени», цитируя слова Аятоллы Хомейни, сказанные в тот период, когда Израиль и Иран были тайными союзниками). Иными словами, они выразили надежду, что в один прекрасный день режим подвергнется изменениям. Однако это явно не дотягивает до прямых призывов Вашингтона и Тель-Авива к смене режима в Иране, не говоря уже о действиях, направленных на то, чтобы такую смену инициировать. Это конечно же возвращает нас к действительной «смене режима» в 1953 году, когда Соединенные Штаты и Великобритания организовали военный переворот с целью свергнуть парламентское иранское правительство и установить диктатуру шаха, во времена правления которого Иран вышел в мировые лидеры по нарушению прав человека. Эти преступления известны тем, кто читал доклады «Международной амнистии» и других правозащитных организаций, но о них ничего не знает читатель американской прессы, уделяющей столько внимания нарушениям прав человека в Иране, правда, лишь с 1979 года, когда пал режим шаха. Эти весьма показательные факты тщательно задокументированы в исследовательской работе Мансура Фарханга и Уильяма Дормана[535].

И ничего из всего этого не является отклонением от нормы. Соединенные Штаты, как всем известно, удерживают титул чемпиона мира по смене режимов, да и Израиль в этом отношении ненамного отстает. Самое его разрушительное вторжение – в Ливан в 1982 году – явно преследовало цель смены власти в этой стране, равно как и обеспечение контроля над оккупированными территориями. Названные израильтянами предлоги (другие, конечно) выглядели неубедительно и не выдерживали никакой критики. Это тоже вполне обычно и мало зависит от природы общества – достаточно вспомнить стенания по поводу «безжалостных индейских дикарей» в Декларации независимости или заявленную цель Гитлера защитить Германию от «дикого террора» поляков.

Ни один серьезный аналитик не считает, что Иран рискнул бы когда-нибудь использовать ядерное оружие, будь оно у него, ведь в этом случае Иран моментально был бы уничтожен. Реальная угроза того, что ядерное оружие попадет в руки джихадистов, существует, только исходит она не от Ирана, где шансы мизерны, а от американского союзника Пакистана, где они очень и очень высоки. Два ведущих пакистанских ученых-ядерщика, Первез Худбхой и Зиа Миан, пишут в журнале Королевского института международных отношений (Chatham House) о растущих опасениях по поводу того, что «боевики завладеют ядерным оружием или материалами и развяжут ядерный террор». На фоне этих опасений «для охраны ядерных объектов были созданы специальные войска численностью 20 тысяч человек». В то же время «нет оснований полагать, что эти силы будут обладать иммунитетом от проблем, связанных с охраной обычных военных объектов», нередко подвергающихся нападениям, в ходе которых боевикам «помогают сами военнослужащие»[536]. Иными словами, проблема действительно есть, но ее переложили на Иран из-за домыслов, в основе которых лежат совсем другие причины.

Другие опасения в отношении иранской угрозы включают его роль как «ведущего мирового пособника терроризма», которую ему приписывают из-за поддержки «Хезболлы» и ХАМАС[537]. Оба движения возникли в ответ на насилие и агрессию, осуществляемые Израилем при поддержке США и безмерно превосходящие все, что приписывается и «Хезболле» и ХАМАС. Что бы о них ни говорили, равно как и о других силах, пользующихся поддержкой Ирана, эта страна вряд ли считается таким уж пособником терроризма не только в мире, но даже в мусульманских странах. Если уж говорить об исламских государствах, то в лидеры среди тех, кто поддерживает исламский террор, со значительным отрывом выходит Саудовская Аравия, которая содействует террору не только посредством прямого финансирования со стороны богатых саудитов, но и миссионерским рвением, с которым она насаждает свою собственную – экстремистскую ваххабистско-салафистскую версию – ислама в коранических школах и мечетях, привлекая на свою сторону имамов и прибегая к другим средствам, которые может себе позволить богатая религиозная диктатура, обладающая огромными запасами нефти. ИГИЛ представляет собой не что иное, как отросток саудовского религиозного экстремизма, и является следствием его усилий по разжиганию пламени джихада.

В возникновении исламского террора ничто не может сравниться с американской террористической войной, которая способствовала распространению этой чумы от небольшого участка вдоль афгано-пакистанской границы, населенной несколькими племенами, до обширных территорий – от Западной Африки до Юго-Восточной Азии. После одного только вторжения в Ирак количество терактов увеличилось в семь раз, значительно превысив показатели, которые предсказывали разведслужбы[538]. Военная кампания с использованием дронов против маргинализованных и угнетаемых племенных сообществ тоже породила жажду мщения, на что указывают многочисленные свидетельства.