Книга Башмаки на флагах. Том 2. Агнес - Борис Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волков отбросил теперь уже бесполезный пистолет, закрыл забрало, взял меч в правую руку и стал спокойной ждать выходящих из воды сержантов и солдат. Стал привыкать к обзору. Непросто сразу привыкнуть к виду из закрытого шлема, он стал «настраивать» глаза.
Закрытый шлем — это не только плохой обзор, не только плохая слышимость, но ещё и нехватка воздуха. Через минуту боя, всего через минуту настоящего боя, что требует быстроты и силы, непривычный человек, надевший шлем, начнёт задыхаться, ему будет так не хватать воздуха, что рука сама потянется к забралу, чтобы открыть его. А когда человек открывает забрало, дело может кончиться всего одним ударом или одним арбалетным болтом.
Поэтому Волков был нетороплив в своих движениях и не суетился. Рыцарь божий должен быть спокоен даже в самом жарком деле. Даже в деле, где речь идёт о его жизни. Сейчас он пока стоял и дышал спокойно, дышал размеренно. Ведь с ним Бог.
«Главное — не мельтешить, пусть выйдут на песок, по воде идти непросто, они выйдут запыхавшиеся, так как торопятся отомстить за своего командира, едва не бегут по воде».
С офицером всё вышло прекрасно, просто прекрасно, теперь же он надеялся, что и с этими поначалу всё будет хорошо. Не может же быдло, что всю жизнь копалось в навозе, в рукопашном бою противостоять гвардейцу, что столько дней своей жизни провёл в фехтовальных и атлетических залах. И это не считая настоящих сражений и схваток. У него были прекрасные учителя, которые жестко и без всякого снисхождения учили его работать мечом.
Волков был уверен, пока хамов на берегу не будет полдюжины, они его не убьют, не смогут, а он не собирался давать им возможность собраться в таких количествах. И он пошёл к ним на встречу.
Сержанты.
Эти сволочи, видно, не из мужиков, из солдат, что продались хамам. Первый, что был перед ним, пользуясь длинной протазана сразу и очень удачно издали ударил его. Не будь лезвие оружия столь широкое, так и прошло оно через прорезь в забрале. Чуть глаз не выбил.
Волкова удар чуть откинул, ему едва удалось удержать равновесие. А второй, что был сбоку, тоже протазаном нанёс рубящий удар ему в предплечье.
Ну уж нет, хватит… Кавалер ловко левой рукой схватил протазан за древко, дёрнул на себя и лёгким, молниеносным движением, отрубил мерзавцу большой палец на правой руке. Брызнув кровью, палец повис на лоскуте кожи, а мерзавец бросил оружие, схватился за раненую кисть и заорал.
Короткий без замаха «тычёк» прямо в орущую пасть. Острие меча только чуть входит в орущий рот, и враг валится на землю, захлёбываясь кровью.
«Двое, неплохо, но нужно не забывать про дыхание».
Он наитием уклоняется от сильного удара, первый мерзавец снова пытается ударить в шлем. Но слишком размахивает оружием. Торопится, много сил вкладывает. Протазан лишь легко звякнул по шлему. Враг пытается отскочить после атаки, да не успевает, теперь очередь Волкова. Длинный выпад и, почти присев, самым кончиком меча кавалер достаёт сержанта. Попадает в ногу, чуть выше наголенника, скрывавшего колено, и чуть ниже кольчуги. Железо насквозь прокалывает ногу. Он орёт и отскакивает. Убирается подальше, стараясь сильно не наваливаться на раненую ногу.
Добивать его кавалер не кидается, это калека, никуда уже не денется. Волков поворачивается к воде, и вовремя. Шлёпая по песку мокрыми башмаками, на него кидается солдат с алебардой. Этот не из солдат, хам размахивает алебардой как цепом на молотьбе. Конечно же, не попадает, железо врезается в песок, а Волков почти без усилий… Раз, два, три… Три коротких взмаха, и на правой ляжке мужика три глубоких рассечения, из которых просто хлещет кровь. Ещё один валится на песок с криком.
«Белиссимо, как говорят в далёких южных землях, но нельзя забывать про дыхание».
Ещё один дурень кидается на него с алебардой. Нет сомнений, что сержанты учили этих олухов, что против человека в хорошей броне, лучше использовать шип алебарды, а не топор. Надо колоть, а не рубить. Но этот недоумок размахивается, словно хочет разрубить его вместе с доспехом напополам. Волков не отступает, а наоборот, делает шаг ему навстречу. И алебарда лишь древком ударяет его по плечу. А сам кавалер, чуть не вплотную встав к дураку, бьёт его снизу в челюсть кулаком и эфесом меча. Мужик, хоть и велик собой, но от сильного и болезненного удара отшатнулся. Дело сделано… Почти. Последний штрих. Кавалер, чуть присев, колет его снизу, в живот, под кирасу. Роскошный меч легко прокалывает старую стёганку и загоняет лезвие меча на ладонь бывшему хлебопашцу в живот. Оружие мужика сразу летит на песок, а сам он, схватившись за живот, побрёл обратно к броду.
«Главное — беречь дыхание».
Он оглядывается. Ищет следующего врага и находит. Вокруг того сержанта, которому он прокол ногу, собралось уже три солдата, все они видели, что было с теми, кто нападал на него поодиночке, они его опасаются, но сержант, кривясь от боли, орёт им:
— Не боись, ребята, дружно, как учили, плечом к плечу. Дружно. Вперёд… Ну, пошли, пошли… Режьте благородного пса! В морду колите. В пах его.
Солдаты, выставив два копья и алебарду, двигаются на него. Волков стоит, чуть помахивая мечом. Это уже хуже, пока он будет возиться с этими тремя, на берег выйдут ещё шестеро.
«Нужно было добить этого сержанта. Всегда нужно убивать вражеских сержантов!»
Он пошёл им навстречу, тянуть-то было нельзя. Но и что с ними делать, с этими тремя плотно стоящими, ощетинившимися длинным оружием врагами он пока не знал. Ладно, как пойдёт, как Бог положит.
А никак Бог не положил, кавалер, как только попытался сделать выпад, получил два удара, сильный удар копьём в левое предплечье, опасный удар, и рубящий удар по шлему.
— Так его, ребята, — орал раненый сержант из-за спин солдат, — а ну, ещё врежьте этому псу благородному!
«Сволочь, научил хамов, нужно было его сразу добить».
Волков остановился на мгновение, чтобы придумать, как взять этих троих. И тут же с удивлением увидал, как мужик, тот, что был с алебардой, выронил своё оружие на песок, упал на колени и неловко, неудобно завалился на спину. Лицом к верху, рот отрыт. А прямо из-под его носа торчало оперение арбалетного болта. Болт ушёл глубоко, видно, перебил шейные позвонки, враг был мёртв. Двое его товарищей были удивлены не меньше кавалера, оба смотрели на мертвеца, а Волков, не думая о том, откуда прилетел болт, тянуть не стал, воспользовался их удивлением, и сделав два быстрых шага нанес кроткий колющий удар в шею одного из копьеносцев. Проткнул тому шею насквозь. Оставшийся, с удивлением глядя, как валится на песок ещё один его товарищ, не стал дожидаться, повернулся и побежал прочь.
Волков за ним не погнался. Пусть бежит, так он только других хамов перепугает, забыв про размеренное дыхание, он кинулся к раненому сержанту.
«Добить мерзавца».
Тот повернулся, запрыгал на одной ноге, опираясь на протазан как на костыль, но упал, пополз на четвереньках, а кавалер догнал его и загнал ему в зад своё оружие чуть ли не до середины клинка. Сержант страшно заорал.