Книга Ничего не планируй - Морган Мэтсон

– Чарли, – предостерегающе окликнул меня Дэнни, но это только еще сильнее разозлило меня.

– У тебя нет права голоса в этой семье, – игнорируя старшего брата и поворачиваясь к Майку, сказала я. – Ведь за последние полтора года ты сделал все возможное, чтобы не считаться ее частью.

– Так значит, у меня нет права голоса?

– Думаю, ты и сам это знаешь, – огрызнулась я. – Может, если бы ты приехал и мы бы нормально отпраздновали День благодарения или Рождество…

– О, так теперь я во всем виноват? – спросил Майк, и его щеки покраснели. – Так из-за меня они разводятся?

– Конечно, нет, – громко возразил папа, пытаясь остановить нашу ссору. – Не веди себя глупо…

– Так что теперь? – перебила я. А затем посмотрела на маму, пытаясь понять, как еще несколько минут назад она могла спокойно есть торт и подмигивать мне. Как она могла делать все это, скрывая правду? – Вы продадите дом, а потом… купите два других, и мы станем ездить то к одному, то к другому?

– Ну, – через пару секунд протянул папа, когда понял, что мама не собирается отвечать на этот вопрос, – да. Конечно, нам еще придется много чего решить. К тому же ты осенью уедешь в колледж, и всё и так бы поменялось.

У меня снова свело живот. А еще появилось то ужасное чувство, когда ты знаешь, что прав в чем-то, хоть и не хочешь этого. Я вспомнила все о ссорах родителей, о месяцах гнева и хлопанья дверьми, о невысказанных упреках. Даже сегодня, увидев кушетку в комнате родителей, я отмахнулась от очевидного. Все время просто притворялась, что ничего не происходит, и надеялась, что все уладится само собой. И теперь это показалось мне верхом глупости и ребячества.

Зачем мне оставаться здесь и поступать в Стэнвичский колледж, если у меня больше не будет дома? Если у меня больше не будет семьи, которая станет собираться вместе, как это и должно быть?

– Да, – кивнув, согласилась я, но следом вырвался горький смех. – Верно. Неудивительно, что вы не хотели, чтобы я осталась в Стэнвиче.

– Не поэтому… – начала мама, но я ее не слушала.

– Но знаете, что? Знаете, что было у вас, пока вы учились в колледже? – Я обвела взглядом братьев и сестру. – У вас был дом! Вы все могли вернуться сюда, в вашу спальню с вашими вещами, где мы ждали вас. А что получу я? Как это будет у меня? У вас есть свои дома, свои собственные жизни. Но у меня этого нет. Мне некуда идти. У меня не будет дома. – Мой голос дрогнул на последнем слове, и я спрятала лицо в руках, оно оказалось горячим, а глаза защипало от слез, которые могли пролиться в любой момент.

– А ты, – выпрямившись и проведя рукой по лицу, сказала я и уставилась на Майка, лицо которого расплывалось передо мной из-за слез. – Ты два года мог бы возвращаться сюда и не делал этого. Бьюсь об заклад, ты счастлив, да? Ты хотел навсегда уйти из семьи и теперь, наконец, твое желание исполнилось.

– Я не счастлив, Чарли, – возразил он, и его глаза заблестели от слез. – Конечно, нет. И иди ты на хер, раз так думаешь.

– Следи за языком, – воскликнули хором родители, а затем так посмотрели друг на друга, словно и сами не знали, то ли смеяться им, то ли плакать.

Плечи Линни дрожали, а Родни потирал ей спину. Лицо Джей Джея сильно раскраснелось, и он быстро моргал.

– Ребята, – наконец нарушив тишину, сказал папа и провел рукой по глазам. Он казался измученным и внезапно постарел лет на пять. – Думаю, нам всем следует немного поспать и, возможно, утром…

– Утром, когда приедут снимать идеальную семью? – спокойным голосом спросил Джей Джей. – Ну, для национального телевидения.

Линни издала короткий смешок, вот только в нем не слышалось ни капли веселья.

– Все наладится, – тихо сказал папа. – Не сразу, но наладится.

С минуту мы просто сидели в тишине, и мне стало интересно, что чувствуют люди, пережившие землетрясение или торнадо. Что они испытывают, когда стоят посреди обломков того, что еще несколько мгновений назад было их жизнью; задаваясь вопросом, почему это произошло и что делать теперь, когда все разрушено.

– Я иду спать, – наконец сказала мама и встала. – Завтра тяжелый день. «Доброе утра, Америка» приедут в восемь… – Ее голос затих, и я задумалась, звучали ли для нее эти слова так же бессмысленно, как и для меня?

Она вышла из комнаты, а через минуту за ней последовал папа, захватив смокинг и перекинув его через руку.

– Спокойной ночи, – устало сказал он. И это резануло уши потому, что он все еще был в костюме, который напоминал о наших зажигательных танцах какой-то час назад. – Мне просто хотелось… – Но папа замолчал, и мы так и не узнали, что он хотел сказать.

Он вздохнул, повернулся и медленно вышел из комнаты.

Комната погрузилась в тишину. Я глядела на братьев и сестру, удивляясь, как гостиная, которая всегда считалась одним из лучших и спокойных мест в доме, внезапно превратилась в зону боевых действий.

– Нам тоже пора идти, – сказала Линни.

Родни кивнул ей, а затем протянул руку, помогая подняться. Когда я присмотрелась к ним – в белом платье и костюме, – мне стало еще хуже. Этот день должен был стать самым счастливым в их жизни, и как он закончился? С какими мыслями пройдет их первая брачная ночь?

– Увидимся завтра, – сказал Родни, и в его обычно веселом голосе не слышалось ни капли оптимизма. Одной рукой он все еще обнимал Линни за плечи, словно поддерживал ее, чтобы она не упала. – Спокойной ночи.

Мы молча провожали их взглядами, и никто не пожелал им приятых снов. Братья, наверное, тоже не решились на это, потому что им не хотелось врать. Ночь уже неспокойная.

– Ты в порядке, Чак? – склонившись надо мной, спросил Дэнни.

Я в ответ покачала головой. Казалось, на этой планете уже никогда и ничего не будет в порядке.

– Не могу поверить, что ты мне не сказал, – внезапно почувствовав, как это предательство разъедает меня изнутри, сказала я.

Как он мог – как Дэнни мог – скрывать это от меня?

– Они попросили, чтобы я никому не говорил, – покачав головой, признался Дэнни. – Если бы не это, я бы все тебе рассказал, Чак. Ты же знаешь.

– А почему ты не догадывалась? – приподняв бровь, спросил Майк.

– Майк, – предупреждающим и более резким тоном произнес Дэнни.

– Да ладно, серьезно. – В его голосе слышалась насмешка. – Ты же живешь здесь. Единственная из нас! И ты не знала? – Он покачал головой. – Ты так слепо поклоняешься Грантам, всегда держишься за образ семьи, будто это что-то особенное…

– Так и есть! – закричала я, и мой голос надломился, а по щеке побежала еще одна слеза.

– Разве ты не слышала? – закричал Майк в ответ, и его голос тоже надломился. – Нет больше семьи Грант! Все кончено!

Я затрясла головой, но так и не нашла, что сказать. Я лишь провела рукой по лицу, вытирая слезы, которые лились без остановки.