Книга Поцелуй дочери канонира - Рут Ренделл

Вексфорд промолчал.

— Теперь вы закончите меня пытать?

Вексфорд кивнул.

— На время. Мы с сержантом собираемся пообедать, а вам, миссис Гарленд, наверное, не помешает немного отдохнуть. Увидимся позже. У нас временный штаб в Танкред-Хаусе. Приезжайте туда… ну, к примеру, в четыре тридцать.

— Сегодня?

— Сегодня в четыре тридцать, будьте любезны. И еще одно — на вашем месте я бы позвонил Фреду Харрисону. Не стоит садиться за руль, когда выпил больше положенного.

У ворот их встретил новый венок — на сей раз из темно-красных тюльпанов. Их было, как прикинул инспектор, штук сорок, и уложили их так, чтобы на виду оставались только головки, а стебли прятались под ними. По форме венок, лежавший на основе из зеленых веток, напоминал конфету-подушечку. Барри прочел вслух надпись на карточке:

— «И плиты каменные засочились кровью»[24].

— Все чудесатее и чудесатее, — сказал Вексфорд. — Барри, когда я закончу с нашей дамочкой, я хочу, чтобы мы с тобой поставили один опыт.

Пока ехали до усадьбы, Вексфорд позвонил Доре, чтобы предупредить, что вечером задержится на работе.

— О нет, Рег, только не сегодня! Ты забыл, что сегодня у Сильвии новоселье?

Он забыл. Когда их ждут? Самое позднее в полдевятого.

— Если управлюсь пораньше, к восьми буду дома.

— Я пойду что-нибудь куплю. Шампанского, если ты не присмотрел ничего другого.

— Только подушку из сорока красных тюльпанов, но, думаю, Сильвии больше понравится шампанское. Шейла, конечно, не звонила?

— Я бы тебе сказала.

Лес оживал, светился весенней зеленью. Далеко заметные белые и желтые звездочки цветов усеивали траву под деревьями. Дикий чеснок — жесткие малахитовые стрелки и похожие на лилии соцветья — испускал острый запах. Пронзительно крича, низко под ветвями дуба пролетела пестрая розово-голубая сойка. Мерно падавший дождь наполнял лес тихим шелестом.

Пересекли лужайку и въехали во двор. Дождь внезапно усилился, будто тучи вдруг лопнули. На плитах мостовой на глазах разливались лужи, струи хлестали по окнам машины. Сквозь текучую водяную мглу за ветровым стеклом Вексфорд увидел, что у дома снова стоит машина Джойс Вирсон. Инспектор вдруг почувствовал приближение какой-то беды, но отогнал зловещее предчувствие — пустое, подобные ощущения ничего не значат.

В конюшню он вошел, раздумывая о загадочных букетах, о Джоне Габбитасе, который ни разу не упомянул о своих планах покупки нового дома, о бегстве Харрисонов и о чудной полоумной женщине, которая подслушивает за дверью. Имела ли хоть одна из этих странностей какое-нибудь отношение к делу?

Приехала Джоан Гарленд, и он усадил ее в углу, куда были задвинуты два Дейзиных кресла. Джоан успела положить на лицо слой румян и пудры. Она слегка стушевалась перед Вексфордом, потому что теперь он знал, зачем она ездила в Америку. Опустившись в кресло, Джоан напряженно посмотрела на инспектора и подняла руку к лицу, пытаясь прикрыть самый заметный фиолетовый синяк.

— Гаррет Джонс, Канонир Джонс — знаете такого?

Пожалуй, он стал слишком уж простодушен. Чего он ждал? Что она зальется краской? Или новыми потоками слез? Миссис Гарленд посмотрела на него так, как посмотрел бы он сам, если б его спросили, знаком ли он с доктором Перкинсом.

— Я уже много лет его не видела, — сказала она. — Когда-то знала. Мы были одна компания: он с Наоми и мы с Брайаном, это мой второй муж Но, говорю вам, Канонира я не видела с тех пор, как они с Наоми разошлись. Правда, пару раз я ему писала — чувствую, вы к этому подбираетесь, да?

— В своих письмах вы убеждали его вернуться к Наоми?

— Это он вам такое сказал?

— А это неправда?

Она на миг задумалась. Ярко-красным ногтем поскребла лоб. Возможно, у нее зачесался незаметный глазу шов.

— И правда, и неправда. Первый раз я писала об этом, да. Наоми, знаете, что-то загрустила, захандрила. Раз-другой она заговаривала со мной о том, что напрасно не постаралась удержать Гаррета. Что угодно было бы лучше такого одиночества, вот я ему и написала. Он не ответил. «Каков душка!» — подумала я. Я поняла, что не очень-то удачно все это затеяла. Слишком поторопилась… Бедняжка Наоми — она не была создана для брака. Да и вообще — для каких-нибудь серьезных отношений. Не подумайте, что она предпочитала женщин, я не о том. Лучше всего ей было в одиночестве — возиться со своими пустяками, своей живописью и всем таким.

— Но в конце лета вы опять написали письмо Канониру?

— Да, но уже на другую тему.

— О чем же?

Сколько раз инспектору приходилось слышать слова, которые она произнесла в следующий миг! Он заранее знал их. То была расхожая формула.

— Это не имеет никакого отношения к делу!

И он ответил, как всегда:

— Позвольте мне об этом судить. Она вскинулась:

— Я не стану вам говорить! Это некрасиво! Поймите, эти люди умерли, и теперь все это не имеет значения. Просто знайте, что речь не шла ни о каком — как бы это сказать? — насилии или оскорблении. Понимаете, это смешно, и все. Двое этих стариков… Боже, это такие глупости. Я устала. Говорю вам, это никак не связано…

— Я хочу услышать от вас, что было в том письме, миссис Гарленд.

— А мне нужно повидать Дейзи, — сказала она — Я пойду в дом и поговорю с ней. Скажу, как мне жаль… Помилуй бог, я была ее матери лучшей подругой.

— А была ли она — вашей?

— Почему вы все время выворачиваете мои слова наизнанку? Вы поняли, что я имела в виду!

Он понял.

— У меня масса времени, миссис Гарленд, — сказал он, хотя времени у него не было — вечером новоселье Сильвии, где ему нужно быть, даже если небо упадет на землю. — Мы будем сидеть в этих удобных креслах, пока вы не захотите мне все рассказать.

Настала минута, когда ему уже не терпелось узнать, что она пыталась скрыть — независимо от того, насколько это связано с убийством. Своими увертками Джоан не просто разбудила в нем любопытство — она разожгла его до крайней степени.

— Насколько я понял, лично вас это не касается. Значит, стыдиться вам нечего.

— Хорошо, я вам выложу все. И вы поймете, как это некрасиво. Кстати, Канонир и на это письмо не ответил. Отличный отец, правда? Да, в общем, того и следовало ожидать. С тех пор как смотался, ни разу не проявил ни малейшего интереса к судьбе несчастного ребенка.

— Так это касается Дейзи? — Вексфорд воодушевился.

— Да, Дейзи.

— Наоми мне рассказала, — начала Джоан. — Понимаете, надо было знать Наоми, чтобы немного представлять, какой она была. Наивная — не совсем точное слово, хотя это тоже в ней присутствовало. Она была не как все. Отстраненная. Она не замечала, что происходит вокруг. Кажется, я непонятно говорю. Она поступала не как все и, думаю, по сути дела, не знала, как живут люди, и не понимала, когда делали что-то… ну, неправильное, неприличное или даже откровенно гнусное. Так же, как не понимала, когда кто-то поступал умно или необычно или достигал успеха… Вы что-нибудь поняли?