Книга Собака снова человек! - Сергей Платов

Я мельком взглянул на Фрола и Федора и отметил, что вид у ратников очень уж несчастный. Видеть такое выражение лица у шутников и балагуров было, мягко говоря, непривычно.

— Даромир, ты того… — начал Федор.

— Этого… — внес свой вклад в разговор Фрол.

— Если хочешь нас покарать…

— Так мы сопротивляться не будем…

— Поделом нам…

— Сами не понимаем, что это было…

— Но готовы, по всей строгости закона…

Всё, они меня окончательно запутали.

— Сима, ты-то мне можешь объяснить, что произошло?

— Могу, — улыбнулась кормилица. — Сантанина работа. Княгиня большой мастак на такие штучки, она на ребят особое заклинание наложила. И даже несмотря на это, они умудрились сопротивляться. Когда я во дворе появилась, они стояли рядом с Шариком и решали, как бы и выполнить указания Сантаны, и Шарика не погубить. Я мигом сняла действие заклинания, и ребята наконец осознали, что с ними было в последнее время.

— А Шарик почему визжал? — не унимался я.

— Я ему на лапу случайно наступил, — потупившись, признался Фрол, — но у пса прощения я уже попросил.

— Я тоже, — поддакнул Федор, — на всякий случай.

Услышав, что в этой дурнопахнущей истории виновато колдовство, а не банальный подкуп, я испытал огромное облегчение. Слишком уж не хотелось верить, что ребят прельстила звонкая монета и под воздействием золота они забыли и о дружбе, и о долге, и о чести. А коли так, то прямо гора с плеч.

— Ну так что? — уставился на меня Федор.

— Что? — не понял я.

— Когда карать нас будешь? — обреченно пояснил мысль брата Фрол.

Я хотел было просто рассмеяться, но тут заметил, что на меня внимательно смотрят все присутствующие, причем с самыми что ни на есть серьезными лицами. Интересно, они что, и вправду думают, что примусь карать направо-налево? Ну нет, во-первых, Сима мне всё объяснила, а во-вторых… Где я еще возьму таких классных собутыльников? Да и песнь о подвигах Даромира они исполняют лучше всех. Решено, выношу оправдательный приговор. Но огласить его надо с серьезным выражением на моей лохматой, рыжей физиономии.

— Не буду я вас карать. Лучшим судьей для вас будет ваша собственная совесть. Если вы не виноваты, то и суд будет несуровым, а если виноваты — суд будет строгим.

Хорошо сказал? Сам знаю, что хорошо. Вон как вытянулось лицо у Серогора. Да и Сима, похоже, оценила мое высказывание по достоинству. Братья же, наоборот, стояли в некотором недоумении, так и не поняв, простили их или нет. Что ж, это ничего. Мозги тоже тренировки требуют, не только мышцы.

— Что дальше делать собираешься? — поинтересовался Серогор, меняя тему.

— Что и раньше собирались: найдем Бодуна и честно расскажем обо всём, — не задумываясь, ответил я.

— Теперь, когда Сантана сбежала и заклятие спало, думаю, что разговор пройдет значительно легче, чем предполагалось вначале, — подключилась Селистенка.

— Конечно, если Бодун еще не в курсе, что мы угнали, а потом еще и утопили его ладью, — сказала свое слово Едрена-Матрена.

— Да ну, ерунда, — отмахнулся я. — Откуда ему знать? И потом, у нас всегда остается возможность свалить всё на Сантану. Это ведь подосланные ею Лабос с Ритосом постарались.

— Умеешь ты перекладывать с больной головы на здоровую, — буркнула Сима.

— А зачем моей здоровой голове лишние проблемы? — парировал я. — Кстати, может, перстенек великого Сивила вернете?

Последний вопрос я отнес сразу и Симе и Серогору. Реакция у них была одинаковая.

— Нет!

— Пока рано.

— Да и зачем тебе перстень?

— Ты же теперь в городе жить будешь!

Всё ясно, не видать мне перстня как своих ушей. Судя по всему, моим старичкам молодость в голову ударила, да и, как оказалось, не такие уж они и старички. Вон какие страсти пылают, того и гляди искры полетят, причем после стольких лет. Что ж, не буду становиться на пути любви, тем более это небезопасно. Вон Сантана встала, и где она теперь?

— Ладно, вернемся к этой теме попозже. Но, надеюсь, нас подбросите?

— Без проблем, — очень уж быстро согласился Серогор. — Прямо сейчас и отправимся?

— Минутку, — остановил я наставника, который явно хотел от меня избавиться. — Надо с моими летописцами пообщаться.

— С луговыми, что ли? — уточнила Серафима.

— С ними.

Последний раз я видел Тинки и Винки, когда мы добрались до охотничьего домика. Опасаясь дворовых людей (кстати, они после налета Демьяна так и не вернулись), зверята предпочли расположиться в окружающем терем лесу. Но я готов отдать хвост на отсечение, что любопытство и на этот раз пересилило страх и они прячутся где-то совсем рядом.

— Тинки, Винки, выходите! — заорал я, спугнув небольшую стаю ворон на дереве.

Нестандартные появились очень даже быстро, практически мгновенно. Мне вообще показалось, что они слышали весь наш разговор.

— Познакомьтесь, это Тинки и Винки, — представил я Серогору и Симе луговых.

— Очень приятно, — начал Винки.

— Мы очень гордимся, что познакомились с великим белым колдуном и несравненной Серафимой, — продолжил Тинки.

Гляди-ка, узнали старичков по моим рассказам.

— Да ладно, чего там, — отмахнулся Серогор.

— «О великий Даромир, победитель черных сил» — ваша работа? — ехидно прищурилась Сима.

— Вам что, не понравилось? — чуть не плача, дрожащим голосом пролепетали спиногрызы.

Конечно, Сима была вся в меня и уже открыла рот, чтобы что-то съязвить, но удержалась. Нетрадиционная нечисть слишком близко к сердцу воспринимает свое произведение, чтобы спокойно перенести шуточки моей бабаньки. Что с них взять, это же луговые спиногрызы, некондиционные со всех сторон.

— Да, в общем, ничего, — снисходительно заметила Серафима. — Только уж очень этот обалдуй хорошим получается.

Интересно, а я что, не хорош?

— Что вы, что вы! — затараторил Тинки.

— Наоборот, нам даже пришлось немного умерить пыл, чтобы не получилось слишком пафосно, — поддержал коллегу Винки.

— А в жизни Даромир еще лучше!

Вот это абсолютная правда — от первого до последнего слова! Да я еще и не такое способен отчебучить.

— Ладно, — поспешила согласиться Сима. — Я в вопросах искусства не сильно разбираюсь. Будем считать, что вы правы.

Как бы моя бабанька ни бухтела, а ей всё равно приятно услышать такие слова про своего воспитанника. Вон опять разрумянилась. Как-никак на всем белом свете я у нее единственный родной человек. Ну разве еще только Серогор.