Книга Наука и проклятия - Анна Орлова

Донал открыл мне дверцу, выставил на дорожку вещи и корзинку со спящими кошками. Город был тих и безлюден. Небо на востоке уже начинало светлеть, до рассвета оставалось не больше получаса.

Фонарь освещал застывшее, будто неживое лицо Донала, прислонившегося спиной к автомобилю. Легкий ветерок доносил приторный запах цветущих у калитки роз, от которого к горлу подступала тошнота.

Я знала, что нужно попрощаться. Выговорить лживое: «До свидания», — отвернуться и нажать кнопку звонка. И медлила. Я не хотела, чтобы он уходил, а он не мог остаться.

Донал заговорил первым, избавив меня от мучительного подбора слов:

— Вы ведь больше не вернетесь в замок?

Я зябко передернула плечами, хотя ночь была теплой.

— Меня туда теперь на аркане не затащишь.

Он кивнул, принимая ответ, и скрестил руки на груди.

— Если вам что-нибудь понадобится… мои показания, например, дайте мне знать, хорошо?

Я покачала головой.

— Не надо. Фицуильям хочет, чтобы эта история осталась в семье, пусть так и будет.

Он помолчал, потом дернул плечом и выговорил глухо:

— Мы с вами видимся в последний раз, поэтому я могу сказать. Я полюбил вас, Грета. Я понял это той ночью, когда увидел вас с бароном в башне. Я был не вправе вас ревновать, и все-таки я… я взбесился.

— Донал…

— Прошу вас, не перебивайте. Я не умею красиво говорить, просто хочу, чтобы вы знали. Я отдал бы все, чтобы вы остались со мной. Беда в том, что у меня ничего нет.

Сердце выскакивало, заходясь в сладкой боли.

— Я…

Стремительно шагнув вперед, он приложил палец к моему рту.

— Ш-ш-ш! Молчите. Если вы скажете хоть слово, я не смогу уйти. Но я должен! Я раб проклятого замка, с этим ничего не поделаешь. И простите меня.

— За что? — удивилась я вопреки его просьбе.

— Вот за это.

Наклонившись, Донал прижался губами к моим губам, и я на мгновение замерла, ошеломленная своей реакцией на эту простую ласку. Обняла его за шею и ответила. И я говорила, что не понимаю прелести поцелуев?! Так сладко, так отчаянно, так… безнадежно.

Судорожно вздохнув, он отстранился и долгую минуту смотрел мне в глаза. Впитывая. Запоминая.

— Прощайте, — выдохнул Донал. — Любимая.

Потом хлопнула дверца авто, взревел мотор, взвизгнули шины. И я осталась одна — со своими вещами, кошками и сомнениями, пока в доме не вспыхнул свет и не хлопнула калитка. Джули, заспанно потирая глаза кулаком, широко зевнула и спросила:

— Эй, Грета, ты в порядке? Кто это тебя привез? Ретт говорит, с тем парнем что-то не так, по моей части. Жаль, я его в прошлый раз толком не разглядела.

Из-за спины сестры выглянул встревоженный Ретт, наш семейный призрак, удерживая за шкирку такую же призрачную псину. За пределы участка нашим призракам ходу нет, открыть зачарованную дверь он тоже не в силах, вот и позвал Джули.

— Мисс Грета, вы как? — вторил он. — Стоите и стоите, в дверь не звоните.

— Это был Донал Грин. Страж, верный пес и так далее моего, так сказать, супруга.

Я скривилась, вспомнив попытку муженька исполнить супружеский долг, невзирая на мое активное сопротивление.

— И?.. — приподняла брови сестра и поправила растрепанные волосы.

— Может, ты меня впустишь? — хмуро осведомилась я. — Я сегодня глаз не сомкнула, а денек выдался тот еще. Кофе хочу — умираю.

Джули наставила на меня указательный палец.

— Если пообещаешь мне все рассказать, то сварю тебе по своему фирменному рецепту.

— Обещаю, — пробурчала я, протискиваясь в калитку мимо нее. — Я вернулась домой, так что времени на разговоры у нас вагон.

Джули и призрак переглянулись, радости на их лицах почему-то не прибавилось.

— Я тогда пойду! — с этими словами призрак растворился в предутреннем мареве.

Зато Джули осталась, даже помогла занести чемоданы и сварила кофе с коньяком, а потом устроилась напротив, намекая, что напиток придется отрабатывать.

— Расскажи подробнее, что это за брюнет, с которым вы так страстно прощались? — осведомилась она, размешивая сахар в чашке и болтая босыми ногами. — Ретт говорит, он не человек и не дух.

Кто бы сомневался, что вредный призрак подсматривал!

— Угу. — Я сделала вид, что любуюсь рассветом. Глаза защипало. — Он хранитель замка и заодно — рода Скоттов. Не по собственной воле, его заставили участвовать в каком-то ритуале.

— Так-так-так! — оживилась сестра. — Как интересно. Давай рассказывай!

Я набрала в грудь побольше воздуха и начала говорить…

— Все-таки ты дура! — честно сказала сестра, выслушав мою сумбурную исповедь. — Диплом защитила, кандидатскую чуть не зубами выгрызла, а любовь отстаивать не хочешь?!

— С чего ты взяла, что это любовь? — насупилась я, глотнув кофе.

Сестра похлопала меня по плечу.

— Потому что ты поглупела. Это верный признак!

— Издеваешься? — вздохнула я.

— Есть немного, — согласилась Джули. — Ведь эта Аннабель была обычной магичкой!

— Сильной магичкой, — хмуро поправила я, крутя в пальцах ложечку.

— Пусть так, — легкомысленно отмахнулась сестра, играя пояском халата. — Все равно. На любого хитрого мага найдется маг похитрее.

Я встрепенулась.

— Думаешь?..

Джули повела плечиком.

— Думаю, что вы двое зря пали духом. Если он тебе нужен, этот твой Донал…

— Нужен! — подтвердила я решительно.

— Тогда действуй, — посоветовала сестра серьезно. — С магией я помогу, с остальным тебе придется разбираться самой.

— Завтра позвоню Стефану, — решила я, признавая правоту Джули. — И где-то у меня записан телефон судьи Ричардса, старого маминого друга. Кстати, ради такого дела можно и папины связи подключить.

Я задумалась, прикидывая план действий. Если подойти к задаче с умом, она может на поверку оказаться не такой уж невыполнимой! Нужно только поставить цель, составить план и определиться со средствами и методами…

Замок Мэлоуэн, два месяца спустя

Замок еще спал. Солнце только-только взошло. Хотя на календаре был уже сентябрь, погоды стояли еще по-летнему жаркие, даже ночью было душно. Многие окна были распахнуты настежь, так что громкое пение труб наверняка услышали и слуги, и хозяева, и даже призраки в склепе.

Я поморщилась — вблизи этот звук выносить было тяжело — и вгляделась в выбегающих во двор людей. Охранники даже пикнуть не посмели, когда им под нос сунули бумаги с королевской печатью, и теперь растерянно переминались в сторонке.