Книга Истинное зло - Грег Айлс

Раск осознал свою ошибку через пару лет. Тогда он тоже перешел на нешлифованные алмазы. Правда, иногда адвокат еще принимал плату в форме сделок, как в случае с Феннелом. Однако Элдон знал, что у него в коробке полно камешков. Вопрос в том, где он их хранит? Если удастся выяснить это, его состояние увеличится чуть ли не вдвое. Только полный идиот отказался бы от такой возможности.

«Легкая задачка, – усмехнулся он. – Раск не продержится и пяти минут. Все эти фрирайды, скайдайвинги и марафонские забеги не стоят ни цента, когда речь идет о настоящей боли».

Настала пора действовать. Дергать за ниточки, какие есть. Прежде всего нужен Эдвард Биддл. Элдон не общался с ним уже свыше двух лет, с тех пор как «Трансгенная компания» передала ему баллоны с газом. Похоже, Биддл полагал, что чем меньше он будет знать о Тарвере, тем лучше. Однако то, что он все-таки достал ему газ, свидетельствовало о многом. Биддл держал обещание не забывать своих людей. Свои люди – это, конечно, участники проекта «ВРП». Не все, а избранные, кто понимал истинную связь между технологией и жизнью. Любое научное открытие – всегда палка о двух концах. Скальпелем можно удалить опухоль, а можно перерезать сонную артерию. Морфий утоляет боль и отнимает жизнь. Вирусы переносят спасительные гены и превращают землю в ад. Кто-то делает открытия и создает новые возможности, а иные принимают на себя ответственность и решают, как их использовать. Тарвер всегда знал свое место в иерархии, и Эдвард Биддл ценил его за это.

Доктор покопался в настольной картотеке – он до сих пор предпочитал такой старомодный способ электронным органайзерам – и нашел карточку Биддла. «Эдвард Биддл, вице-президент, „Трансгенная компания“». А внизу черным по белому: «Америка впереди всех». Тарверу нравились ребята, у которых хватало смелости писать такое в эпоху всеобщей глобализации. Впрочем, они могли позволить себе это. Америка по-прежнему удерживала ведущие позиции в микробиологии. Не то что корейцы с их фальшивыми клонами. «У нас лучшие условия для клонирования, поскольку за нашими клетками круглосуточно присматривают живые люди…» Кого они хотят обмануть сентиментальной чепухой? Рано или поздно истина выйдет на свет. Можно блефовать какое-то время, но не всегда. Такова жесткая красота науки – в ней нет ни капли сентиментальности. Наука – истина. А истине плевать на фиговый листок морали.

Доктор Тарвер набрал номер Биддла. После второго звонка в трубке раздался резкий голос, привыкший отдавать команды:

– Биддл слушает!

– Это Элдон Тарвер, генерал.

Собеседник издал сухой смешок.

– Привет, доктор. Чем могу быть полезен?

– Мне пора сменить обстановку.

Короткая пауза.

– Есть что-нибудь на примете?

– Я хочу остаться в стране.

– Ясно.

– И обзавестись другой личностью.

– Понимаю. – Ни малейших колебаний. Хороший знак. – Я знаю про ваши исследования в Медицинском центре Миссисипи. Слежу за ними издали. Хотя мне почему-то кажется, что это далеко не все, что занимает ваше время.

– Да, чиновники обычно душат научную работу. Вот почему мне пришлось открыть частную лабораторию. Я занимаюсь этим уже пять лет.

– Любопытно. Что вы изучаете?

– Примерно то же, что в проекте «ВРП».

– Неужели? – Генерал искренне заинтересовался.

– Да, сэр. Можно сказать, я начал там, где мы закончили. Только теперь у меня имеется все необходимое оборудование.

– Очень любопытно.

– Да, сэр. К тому же я не ограничивался лабораторными тестами. Речь идет об опытах in vivo.

– На приматах? – уточнил Биддл.

– На высших приматах, сэр. Исключительно на них.

– Вы меня заинтриговали, Элдон. Похоже, ваша работа движется в том же ключе, что и исследования наших ведущих специалистов в «Трансгене».

– Нам не помешал бы обмен опытом, верно?

– Пожалуй. Сколько времени вам нужно для смены обстановки?

– Два или три дня. Можно быстрее.

Короткая пауза.

– Что ж, приемлемо. Нам нужно встретиться. Вас устроит, если я прилечу через пару дней?

Элдон довольно улыбнулся. Биддл проглотил наживку. Теперь надо правильно дернуть за крючок. Он сделает это при личной встрече.

– Вполне, сэр.

– Хорошо. Я перезвоню.

– Спасибо, сэр.

– Вам спасибо, Элдон. Буду рад снова с вами поработать.

– Я тоже, сэр.

Повесив трубку, Тарвер зашел на анонимный ящик электронной почты и отправил Раску копию рекламного спама. Под надписью «Виагра! Дешево!» он поместил строчку «Тебя ждут молоденькие ЦЫПОЧКИ!». Слово «цыпочки» было набрано большими буквами и означало, что Раск должен встретиться с ним завтра не в клубе «Аннандейл», а в охотничьем лагере Чикамагуа. Это его аналог металлической фольги на окнах: так Тарвер давал знать, что случилось нечто экстраординарное.

Доктор закрыл окошко электронной почты, взял карточку Биддла и спрятал в карман. Потом сложил листочки факса, который прислал ему Невилл Берд, и убрал туда же. Его будущее лежало теперь в одном кармане. И единственный, кто ему угрожал, был Эндрю Раск. Без адвоката Алекс Морс не сумеет связать Тарвера с убийствами. Однако к завтрашнему вечеру – если только Биддл не обманет его ожиданий – Раск будет уже мертв, а его коробочка с драгоценностями переместится в толстый портфель доктора. Элдон встал из-за стола, вышел в коридор, запер за собой дверь и направился в кабинет заведующего отделом онкологии.

Глава 37

Алекс Морс поднималась в пустом лифте на пятый этаж медицинского центра, с волнением думая о Крисе, которому этой ночью, по его словам, сделали какую-то инъекцию. Джон Кайзер был еще в часе езды от Джексона, и поскольку центр находился рядом с отелем «Кейбот-Лодж», она решила заглянуть к матери.

Когда лифт открылся, Морс вышла в онкологическом отделении – мрачном помещении, несмотря на попытки персонала придать ему более светлый и обнадеживающий вид. Хорошо, что хотя бы детей они держали в отдельном корпусе: нервы у Алекс были так натянуты, что она могла не выдержать этого зрелища.

Мать она нашла в том же состоянии, что и два дня назад. Кожа стала еще более желтой, почки – омертвелыми, печень – увеличенной, а живот – раздутым. Насыщенность крови кислородом неуклонно падала, боль усиливалась, но все-таки Маргарет изо всех сил цеплялась за жизнь. Слава Богу, что она хотя бы не приходила в сознание.

Алекс села рядом с матерью и взяла ее вялую и потную руку, пытаясь справиться с приступом отчаяния. В такие минуты ей казалось, что никакого счастья на свете в принципе не существует. Если оно есть, то скорее от наивности, как у детей, пока не понимающих, что скрывается за лицами взрослых. Алекс знала многих людей, которые всю жизнь так настойчиво боролись с собственным счастьем, словно не могли вынести осуществления своих желаний. Иногда она спрашивала себя, должен ли человек вообще получать то, что хочет? Конечно, вопрос предполагал наличие какого-то божественного присутствия, а ее опыт свидетельствовал о том, что ничего подобного на свете нет. По крайней мере, у Алекс была надежда, что если она встретит человека, который будет любить ее так, как ей хотелось, то сумеет отдать ему всю свою любовь. Хотя бы потому, что она потеряла так много и так рано. В отличие от большинства людей Алекс никогда не оставляло чувство, что ее существование ужасно хрупко и жизнь – лишь колышущийся на ветру огонек, который может задуть любой пустяк.