Книга Звени, монета, звени - Вячеслав Шторм

Воин не спешил, рассматривая рисунки на развешанных по стенам щитах, попутно примеряя шлемы и пробуя пальцем заточку клинков. Время от времени он останавливался и спрашивал меня о чем-то незначительном: сколько воинов можно вооружить собранным здесь, или почему на наших щитах изображен синий вепрь на желтом фоне, а воины севера предпочитают желтого на черном? Я, насколько это было в моих силах, отвечал, Фрэнк благодарил, и мы шли дальше. Спрашивать, зачем всё это представление и что он ищет, я не решался.

Наконец, когда мы дошли до самого конца оружейной, где хранились особенно ценные доспехи и оружие, пользоваться которыми имели право лишь глава рода Мак-Нейлов и его ближайшие родственники, Фрэнк, не оборачиваясь и не замедляя шага, прошептал:

– Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз, Трен. Другого шанса нам не представится. Предупреждаю: это смертельно опасно. Я вовсе не уверен, что моя уловка обманула его бдительность, а если это так, то я, считай что, покойник.

Кого «его», я понял сразу.

– Ты – другое дело, – продолжал Фрэнк. – Ты у него на хорошем счету, особенно после смерти Илбрека, и он верит тебе. Но если он узнает, что я раскрыл рот, ничто во всех Четырех Пределах тебя не спасет. Так что тебе лучше отказаться, пока не поздно. Клянусь, я не буду на тебя в обиде.

– Я слушаю.

Он коротко хлопнул меня по плечу и тут же заговорил. Быстро, четко, без прикрас и отступлений. Только факты. Кое-что из этого я уже слышал раньше, чему-то сам был свидетелем, но лишь сейчас, сведенные воедино, они составили полную картину.

Восточный Предел. Странная реакция Димаста на появление Лаурика, в ответ на которую Мудрый немедленно убивает несчастного безумного старика, ни для кого не представляющего опасности. И объяснение – короткое и безжалостное, как это убийство: Мудрый чувствует запах гельт на расстоянии. Он обязан найти и уничтожить его носителя. Так повелели Четыре.

Северный Предел. Самоубийство Кольны, которого что-то – или кто-то! – сделало гельт, в надежде, что господин собственноручно прикончит своего слугу. Но важно не это – Лаурик категорически заявил: ни сделать человека гельт, ни излечить такого человека не под силу никому из Мудрых.

Западный Предел. Лаурик приходит во сне к Коранну Мак-Сильвесту. Но в этот момент Лаурика нет в своем родном пределе. Он вместе с Фрэнком ищет причину таинственного исчезновения Мудрых.

Мы с Фрэнком едем к Лаурику и видим на поляне перед его домом невозможное. Волк не может пролить кровь возле жилища Мудрого. Его, как и любого другого хищника, должно остановить само присутствие поблизости хранителя Предела.

Лаурик никак не объяснил, откуда он узнал о смерти Дайре Мак-Дегайда. Это возможно лишь в двух случаях: либо он с самого начала следил за нами, либо… Но ни один воин Западного Предела – даже самый последний изгой, живущий вне Их Благодати, – не убил бы беззащитного Дайре, да еще так жестоко и сделав при этом всё, чтобы подозрение пало на меня.

Чуть позже Лаурик нарушает сразу два извечных закона: он оставляет в живых Фрэнка, прошедшего через Границы, а значит, ставшего гельт, а потом помогает нам в битве. Помогает, хотя из глубины веков пришел к нам завет: ни один Мудрый не должен вмешиваться в дела простых людей, если только нет реальной угрозы для существования Предела. А если и вмешиваться, то лишь как беспристрастный наблюдатель, главная цель которого – уладить дело миром и с минимальными жертвами. Лаурик же не только открыто выступает на нашей стороне, но и служит причиной гибели многих и многих воинов Предела.

И словно подводя черту под всем сказанным – всё, что случилось в лагере Увенчанного Рогами и после возвращения из него. Вплоть до сегодняшнего дня.

Фрэнк замолкает. Молчу и я, придавленный к земле грузом открывающейся мне правды.

– Значит, он и есть тот самый Серебряная Маска? – спрашиваю я у Фрэнка. – Мятежный Мудрый, восставший против Четырех?

Мой друг качает головой:

– Звучит нелепо, но Серебряная Маска – лишь одна из его бесчисленных масок, Трен. Как и Лаурик – настоящий, – который наверняка находится сейчас там же, где Мудрые Оллар и Керволд.

– Так кто же он? Чего он добивается? – Горькая усмешка:

– Если бы я знал! Мне известно лишь его настоящее имя – Трейноксис – и то, что он сам ответил нам на тот же вопрос в доме Лаурика: господство над Пределами. Пределами, которые сейчас остались без Мудрых, и новые не появятся до тех пор, пока не умрут старые. Западный Предел вплотную подошел к тому, чтобы утонуть в крови. Сначала побоище у стен Темры, завтра – еще более страшная бойня. Как ты думаешь, много ли останется мужчин, способных держать оружие, когда она закончится? И много ли понадобится усилий, чтобы подчинить их – или уничтожить?

– А дальше?

– Трудно сказать. Мне кажется, что всё происходящее здесь – лишь начало чего-то ужасного.

Некоторое время мы молчим, а потом я решительно произношу:

– Я должен встретиться с Сильвестом. Он поймет…

– Я уже думал об этом. Поздно, Трен. Слишком много крови, слишком много лжи. Даже если ты и сумеешь добиться того, чтобы он тебя выслушал, битвы не избежать. Кроме того, я совсем не удивлюсь, если завтра не увижу Ард-Ри, возглавляющего свои рати.

– Ты думаешь?…

– Почти уверен. Даже после всего произошедшего, Сильвест – слишком весомая фигура, с которой нельзя не считаться. А мертвый… Ты же знаешь, что твои бойцы никогда особенно не любили Илбрека Мак-Аррайда. А взгляни на них теперь – каждый потрясает оружием и требует отомстить за подло умерщвленного вождя.

– Что же нам делать?

– Ждать. Я готов поставить свою голову против мелкой монеты, что наш враг обязательно появится в одной из двух армий, чтобы полюбоваться на исполнение своих замыслов. Появится, разумеется, под очередной маской. Мы должны обнаружить его, Трен. Обнаружить и уничтожить прежде, чем он доберется до нас.

Внезапно на меня нисходит какой-то странный покой, умиротворение. Странно, но по ощущениям это похоже на состояние, охватывающее меня, когда я прижимаю к груди мою Майру. Я знаю, чего я хочу и к чему стремлюсь. Я уверен, что цель моя – блага. Я больше не одинок. А еще перед моими глазами на мгновение появляется отец. Кернан Калад смотрит на меня с улыбкой и одобрительно кивает.

– За всех жертв этой гнусной войны! – провозглашаю я, протянув Фрэнку руку. Он молча пожимает ее, и в этом пожатии то, чего не выразить никакими словами.

А потом я решительно передаю ему факел, отодвигаю от стены массивный сундук и приподнимаю кончиком кинжала одну из досок, которыми обшита стена оружейной.

– Клад? – чуть иронично, совсем как раньше, спрашивает меня мой друг.

Я киваю и осторожно извлекаю из открывшегося тайника длинный предмет. Кладу его на крышку сундука, освобождаю сначала от грубой дерюги, потом от двух слоев тщательно промасленной тонкой кожи. В свете факела тускло блестит полированная сталь меча. Рукоять, обвитая медной проволокой, с медным же яблоком-противовесом на конце. Небольшая, ничем не украшенная гарда. Тяжелый обоюдоострый клинок, пригодный как для рубящих, так и для колющих ударов, более широкий на конце, чем у основания.