Книга Дьявольское семя - Дин Кунц

Алекс подумал было, что пора на этом закончить, что таким образом он никого и ничего не найдет. Он не собирался караулить этого человека или его взятый напрокат фургон. Самое время сейчас отправиться к себе в комнату, сбросить мокрую одежду, растереться полотенцем и… Но тут Алекс почувствовал, что не может так быстро и просто сбежать, уклониться от брошенного ему вызова. Он был не то чтобы опьянен собственной храбростью, но как бы слегка захмелел от сознания своего нового внутреннего состояния. В нем говорил новый Алекс Дойл. Дойл с чувством ответственности, Дойл, который был в силах преодолеть свой давнишний страх. Алексу было интересно, насколько далеко может завести его это доселе неведомое, отчасти подозрительное, но, несомненно, привлекательное ощущение собственной силы.

И он двинулся вперед в поисках незнакомца.

* * *

Неподалеку находился зал торговых автоматов, в который вели два входа — проемы в стене без дверей. Холодный белый свет широкими двойными полукругами исходил из обеих узких арок, рассеивая тошнотворное сиреневое сияние верхних дуговых ламп.

Дойл приблизился к одному из входов и вошел внутрь зала.

Помещение было хорошо освещено и казалось абсолютно пустым. Однако громоздкие автоматы создавали множество так называемых мертвых зон — по крайней мере, дюжину ниш и закоулков, где мог бы спрятаться человек.

Зал представлял собой помещение приблизительно двадцать на двадцать футов. Двадцать машин стояли в два ряда вдоль стен — друг против друга, словно некие футуристические бойцы-тяжеловесы, ожидающие сигнала к началу боя. Три гудящих автомата с шестью видами прохладительных напитков — в банках или бутылках; два приземистых — с сигаретами; два с печеньем и хрустящими хлопьями, наполненные большей частью уже зачерствевшими изделиями; два автомата с конфетами; один — с кофе и горячим шоколадом. У этого на зеркальном фасаде была изображена чашка с дымящейся коричневой жидкостью.

Имелись также автоматы с арахисом, хрустящим картофелем и сырными шариками и один автомат со льдом, шумно и монотонно трещавший, выплевывая все новые и новые кубики в блестящий стальной контейнер-накопитель.

Алекс медленно двигался вдоль бормочущих, гудящих и трещащих автоматов, заглядывая в каждую нишу между ними, всякий раз ожидая, что вот-вот на него выпрыгнет незнакомец. Внутреннее напряжение не отпускало его, но оно было совсем иного свойства, чем раньше. Странно, но ему было словно интересно и страшно одновременно. Эти жутковатые переживания как бы очищали его изнутри. Алекс чувствовал себя мальчишкой, слоняющимся по самым что ни на есть заброшенным глухим закоулкам кладбища в ночь Всех Святых. Противоречивые эмоции захлестывали все его существо.

Но в зале с торговыми автоматами никого не было.

Дойл снова вышел на улицу, под проливной дождь, но уже не столь сильно сожалея об отвратительной погоде. Видимо, незнакомец основательно сам запутался в своих действиях.

Алекс медленно шел вдоль рядов припаркованных машин, вглядываясь в промежутки между ними. Однако, пересекая стоянку по диагонали из конца в конец, он не увидел ни тени, ни одного движения, ничего.

Он уже был готов считать, что с этим покончено, как вдруг заметил слабую полоску света, исходившую из приоткрытой двери в подсобное помещение. Не более пяти минут назад Алекс проходил там — по пути в зал торговых автоматов. Тогда дверь была закрыта. И едва ли в этот час там работал мастер мотеля…

Алекс прислонился спиной к мокрой бетонной стене, а головой к аккуратно выполненной черно-белыми буквами надписи:

ПОДСОБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ

Посторонним вход воспрещен

Минуту он молча прислушивался к звукам, доносившимся из комнаты. Потом осторожно протянул руку, толкнул большую, тяжелую, обшитую металлическими листами дверь. Она бесшумно распахнулась, сероватый свет полился изнутри.

Дойл заглянул внутрь. Прямо напротив, в другом конце помещения, была вторая дверь, такая же массивная, обшитая металлом. И она была широко открыта. За ней виднелась площадка, где ремонтировали машины. Ну что ж, не так уж плохо. Незнакомец здесь был и уже ушел.

Алекс вошел в подсобку и огляделся. Она была чуть больше, чем зал торговых автоматов. Сзади, вдоль стены, выстроились контейнеры с чистящими техсредствами: шампунями, абразивами, восковыми полировочными составами. Там же стояли электрополотеры и целый лес метел и швабр на длинных ручках. Алекс увидел кучу губок для мытья стекол, а в центре — две машинки для стрижки травы. Рядом с ними были свалены в кучу садовые инструменты и две огромные катушки прозрачных зеленых поливочных шлангов. Прямо перед ним, ближе к двери, располагались верстаки, плотницкий инструмент, стояла ажурная пила и даже небольшой токарный станок. Стена справа была вся скрыта деревянными стеллажами с нарисованными на них контурами инструментов, и сами инструменты были развешаны строго по своим местам. Все, казалось, было на месте. Кроме садового топора.

Контейнеры размещались на большом расстоянии друг от друга и были слишком малы, чтобы за ними можно было спрятаться. Тем более там не смог бы укрыться такой высокий и широкоплечий мужчина, которого видел Алекс, когда тот бежал через внутренний двор.

Дойл сделал еще несколько шагов вперед и был уже на полпути ко второй двери — ему оставалось преодолеть лишь фунтов пятнадцать, — когда он вдруг неожиданно осознал, что может означать отсутствие топора на стеллаже. Алекс оцепенел. Зато в следующее мгновение, каким-то шестым чувством уловив опасность, он упал на пол и откатился в сторону с таким проворством, какого ему не приходилось демонстрировать никогда в жизни. В ту же секунду за ним словно из-под земли вырос настоящий гигант, светловолосый, с безумным взглядом. Держа обеими руками садовый топор, он занес его над головой.

12

За свои тридцать лет Алекс Дойл ни разу не дрался, не участвовал в спортивной борьбе и даже в юношеском «тяни-толкай». Он никогда не пытался наказать или проучить кого-либо физически и сам также не испытывал ни разу подобного давления. Будучи либо обыкновенным слабаком, либо убежденным пацифистом, либо и тем и другим вместе, Алекс всегда умел избегать опасных, приводящих к конфликту разговоров, ловко уходил от спора и, как правило, никогда не принимал чью-либо сторону. Одним словом, он стремился так строить свои отношения с окружающими, чтобы по возможности избежать вероятного физического насилия. Алекс был цивилизованным человеком. Все немногие его друзья и знакомые были такими же миролюбивыми, как и он сам. Он был просто-напросто не готов к тому, чтобы вступить в схватку с разъяренным сумасшедшим, размахивающим отточенным топором.

Однако там, где опыта было явно недостаточно, сработал инстинкт. Алекс, словно тренированный боец, упал на спину и, уклонившись от сверкающего лезвия, покатился по запачканному маслом цементному полу, пока не уперся в садовые косилки.

Его психоэмоциональное восприятие опасности намного опережало трезвый анализ ситуации. Алекс слышал свист топора, рассекающего воздух в нескольких сантиметрах от его головы, и думал только о том, как опередить противника, предугадать, каким будет его следующий шаг.