Книга В поисках агента. Записки офицера КГБ - Грегори Файфер

Что же содержалось в отчете Платта, из-за которого оперработник был арестован? Сотрудник ЦРУ утверждает, что отчет был простой формальностью, требуемой после проведения любой операции, и в нем был сделан четкий вывод о бесперспективности дальнейшей вербовочной разработки Василенко. Однако вызывает большое сомнение, что Василенко был арестован за то, что он встречался с Платтом, чтобы только поболтать о женщинах, вместе поохотиться или порыбачить. Более вероятно, что в отчете Платта содержалось нечто, что привлекло серьезное внимание внешней контрразведки к Василенко: либо какие-то его действия вызвали подозрение, либо в отчете Платта они были некорректно (умышленно или по ошибке) отражены. Оба — Василенко и Платт — это отрицают, и, пока отчет не будет рассекречен, эти вопросы остаются открытыми.

В 1998 году ФБР стало известно, что советская разведка располагает копией отчета Платта. Поскольку было очевидным, что это не мог сделать Эймс, к этому времени уже арестованный, началась охота за новым «кротом». Существуют две версии, как произошла эта утечка. Наиболее вероятным является то, что об этом Василенко сам рассказал Платту после своего освобождения, а тот, в свою очередь, информировал ФБР. Другая версия заключается в наличии у ЦРУ своего агента в штаб-квартире ПГУ.

8

В управлении «РТ» ПГУ проходили службу многие сотрудники разведки, которые по разным причинам не могли быть отправлены в загранкомандировки. Например, их личные дела были «подмочены» фактами пьянства, проблемами в семье, дисциплинарными взысканиями и т. п. Подобные проблемы, как правило, негативно отражались на их моральных качествах, а это, в свою очередь, делало еще менее вероятным, что работа таких сотрудников с иностранными контактами выльется во что-то оперативно значимое.

В конце 1987 года Леонид Бересов, один из начальников направления в отделе, попросил меня вмешаться в судьбу молодого сотрудника ПГУ Юрия Швеца, который не так давно вернулся из командировки в Вашингтон и которому грозило увольнение из органов. Швец прибыл в Вашингтон в 1985 году под прикрытием корреспондента ТАСС, но я его смутно припоминал, поскольку он редко появлялся в резидентуре.

— У него проблемы с алкоголем, — сказал Бересов. — Из-за этого его собираются увольнять. Но парень хорошо владеет пером. Мы могли бы его использовать в аналитической работе.

Предложение имело смысл, поскольку в отделе чувствовался дефицит сотрудников, умеющих грамотно готовить документы и отчеты отдела.

Мне удалось убедить скептически настроенного заместителя начальника отдела кадров ПГУ назначить Швеца в мой отдел с условием, что я буду нести персональную ответственность за его поведение. Через некоторое время Швец начал у нас работать и показал себя способным аналитиком. Мне понравился приятный сотрудник, и я поздравил себя с хорошим пополнением отдела.

Спустя шесть месяцев, как он пришел к нам, Швец рассказал, что в Москву планирует приехать один американский журналист, с которым он познакомился в США. По мнению Швеца, американец Джон Хелмер относился с симпатией к Советскому Союзу и было бы полезно встретиться с ним снова. Хелмер был советником в кампании по избранию Картера президентом США и опубликовал ряд критических статей о вьетнамской войне. Я согласился с предложением Бересова, чтобы Швец организовал встречу с Хелмером, выступая в качестве сотрудника МИД СССР, занимающегося вопросами советско-американских отношений.

Встреча состоялась в одном из московских отелей, а вскоре журналист вернулся в США. Через некоторое время он снова появился в Москве, и я посоветовал Швецу опять вступить с ним в контакт. После встречи официанты, обслуживавшие гостей в ресторане, пожаловались, что Швец напился и не контролировал свое поведение. Чтобы разобраться, в чем дело, я попросил Бересова принять участие в следующей встрече Швеца с американским журналистом.

В какой-то момент, когда Хелмер остался с Вересовым наедине, американец сказал ему, что со Швецом трудно общаться. Он груб и почти всегда пьян. На следующий день я отстранил Швеца от операции, запретив ему встречаться с Хелмером. Хотя Бересов продолжал контакты с журналистом, вскоре он мне доложил, что тот не представляет для нас разведывательного интереса. Когда Хелмер покинул Москву, мне подумалось, что вся эта не очень приятная история закончилась более-менее благополучно.

В 1990 году я принял участие в одной международной конференции в Тбилиси и взял с собой Швеца. Как только мы прибыли в город, он сразу напился и все время, пока мы там были, не покидал своего номера. Вернувшись в Москву и понимая, что в отношении Швеца я допустил ошибку, я попросил Бересова попытаться убедить Швеца самому подать в отставку, не дожидаясь, что его уволят и тем самым он лишится военной пенсии. Вскоре после этого он ушел из КГБ.

В 1993 году Швец переехал на постоянное местожительство в США, где опубликовал книгу, в которой, в частности, утверждал, что еще в Вашингтоне завербовал Хелмера, проходящего по оперативной переписке в ПГУ как «Socrates». По словам Швеца, с Хелмером он познакомился через его жену — Клаудию Райт, которую он потом якобы тоже завербовал (оперативный псевдоним «Sputnitsa»). Рассказывая об этих двух агентах с использованием их псевдонимов, Швец утверждал, что «Socrates» был ценным агентом, но из-за предвзятого отношения к нему и американскому журналисту со стороны сотрудников Центра, ведущих оперативное дело агента, его потенциал не был полностью использован. Книга, содержащая много других преувеличений и неточностей, вызвала скандал и протесты, в том числе и самого Хелмера, работавшего в тот период в Москве корреспондентом австралийской газеты «The Australian». Он связался с Юрием Кобаладзе, руководителем пресс-бюро СВР, и высказал ему свое возмущение. По заявлению Хелмера, он никогда даже не подозревал, что Швец являлся сотрудником советской разведки. Хотя в то время я был уже в отставке и находился на излечении в госпитале, Кобаладзе настоял на встрече со мной. Когда он появился в моей палате вместе с Хелмером, я заверил американца, что в ПГУ его никогда не рассматривали ни как агента, ни даже как объект разведывательного интереса.

9

Обстановка в Советском Союзе катастрофически быстро менялась. В газетах стали регулярно появляться острые критические публикации о разных сторонах жизни в стране и деятельности органов власти, телевизионные программы прекратили лакированные передачи официальной пропаганды и переключились на события, отражающие реальную жизнь и волнующие население. В Москве как грибы появлялись и росли представительства различных западных компаний. На улицах становилось все больше иномарок. Когда на площади Пушкина открылся первый в стране ресторан «Макдоналдс», вся Москва была взбудоражена. Но внешние признаки открытости и гласности в стране несли с собой и кое-что другое — довольно опасное.

Как оказалось, волна новых настроений в обществе, инициированная Горбачевым, в конечном итоге поглотила и его самого.

Утверждая, что он никогда не хотел распада и гибели Коммунистической партии, он в реальности сделал все возможное, чтобы она полностью сдала свои руководящие позиции и в результате лишилась власти в стране.